— По какому праву? — проблеял Владик. — Я не позволю… Это моя девушка…
Мужчина в очках вдруг сник, отступил на шаг, и устало показал на Владика своим охранникам.
Один из них, похожий на комод парень, молча всадил кулак Лосеву в живот. Второй качок огрел Владик по затылку, и он, сложившись пополам, кулем рухнул на пол.
Анна бросилась на ближайшего охранника, вытянув пальцы и визжа, как сумасшедшая.
— Скотина! Убью, сволочь!!
Ее схватили за руки, стараясь держать крепко, но не причинять боли. Она извивалась, пыталась пнуть коленом, ударить головой.
— Прекрати немедленно! — прошипел мужчина, морщась от ее криков. — Посмотри, на кого ты похожа? Бляди с Тверской выглядят приличнее!
— Тебе лучше знать! — завизжала Анна. — Думаешь, если денег вагон, то все можно?
Мужчина на секунду зажмурился, как от пощечины. Но моментально взял себя в руки.
— Не все, но многое, — холодно произнес он. — И в отличие от тебя, дурочка, я точно знаю, что можно, а что — нельзя. Уведите ее, — бросил он, стоявшим у двери охранникам. — И закончите с этим… — Он помедлил, подбирая слово. — Говном.
Анна забилась в руках, держащих ее охранников.
— Если с ними что-то случится, я тебя убью! — выкрикнула она. — Они же художники, гад!
— Вот этот художник?
Папа рванул узел галстука на побагровевшей шее, подошел к лежащему на полу Владику и брезгливо тронул его носком ботинка.
— Встать! — неожиданно заорал он.
Лосев поднялся, опираясь рукой о стену. Лицо его было парафиново-серым, изо рта текла кровавая слюна. Дышал он с трудом, с всхлипом всасывая воздух.
— Папаша, нельзя ли потише? — попросил Корсаков, выбираясь из-под ширмы. — Здесь все-таки люди спят.
Охранники у двери повернули к нему бульдожьи морды.
— Ребята, команды «фас» не было, — улыбнулся им Корсаков.
Папаша, не обращая на Корсакова внимания, брезгливо подцепил Лосева за рубашку двумя пальцами и подтянул к себе.
— Это он художник? И вот с этим… ты спала? — Он метнул косой взгляд в сторону ворочавшегося на матрасе Корсакова. — Или с обоими сразу?!
— Вы мне льстите, папа, — пробормотал Игорь, пытаясь завязать ботинки. — Мои лучшие годы давно позади.
— Молчать! — рявкнул мужчина, и, обернувшись к дочери, спросил с горечью: — Вот твоя благодарность? Я ночей не спал…
— Знаю, кто тебе спать не давал!
Анна, вывернувшись из рук телохранителей, бросилась к Владику. Ее снова поймали, оттащили к двери.
— Для того ты родилась в приличной семье, чтобы с патлатыми спидоносами на помойке жить?
Корсаков фыркнул.
Мужчина метнул в него бешеный взгляд и дернул щекой. Качки напряглись, как бультерьеры на поводках.
В дверях показался еще один мордоворот.
— Александр Александрович, там менты из местного отделения подъехали, — доложил он. — Что прикажете делать?
Папаша, не обернувшись, бросил:
— Заплати, сколько скажут, и пусть отваливают!
Он ухватил Вадика за воротник и процедил:
— Так, что ты мне хотел сказать, кот помойный?
— Я готов жениться на вашей дочери, — выпалил Владик.
— Что?!
Корсаков зажмурился от удовольствия.
Под давящим взглядом папы Владик на глазах стал терять лицо, становясь похожим на нашкодившего кота, которого хозяин ухватил за шкирку. Корсаков скривился и покачал головой.
Александр Александрович повлек за Владика рубашку на середину комнаты и, чуть отступив, скомандовал:
— Начинайте, ребята!
«Комод» резко выбросил кулак и влепил его в глаз Вадику.
Вскрикнув, Владик отлетел, распластался по стене и медленно осел на пол. Глаза его закатились, страшно блеснув белками.
— Подонки, убийцы, ненавижу! — истошно закричала Анна.
Ей зажали рот.
Охранник подступил к распростертому на полу телу и со смаком стал пинать под ребра.
— Достаточно! — удовлетворенно произнес Александр Александрович и обернулся к Корсакову. — Ну, а ты кто такой? Тоже художник?
— Представьте себе, да, — ответил Корсаков.
Александр Александрович дернул щекой.
— И что же мы рисуем?
— А вот, к примеру, — Корсаков указал на портрет Анны, прислоненный к стене.
Александр Александрович шагнул поближе. Корсаков не без удовольствия увидел, как заходили желваки на его скулах.
На портрете Анна, обнаженная, сидела на полу по-турецки. Задний фон заливал переливчатый янтарный свет. Игорь только сейчас, как следует, рассмотрел то, что рисовал ночью. Даже в полумраке комнаты краски светились, а кожа девушки на картине казалась теплой и упругой.
Александр Александрович пожевал губами. Пригнулся, разбирая подпись в углу листа.
Резко развернулся на каблуках.
— Вы — Игорь Корсаков? — не скрыв удивления, спросил он.
— Да, я — Игорь Корсаков.
— Тот самый Корсаков?
— Смотря, кого вы имеете в виду.
Александр Александрович помолчал, разглядывая акварель.
— Нет, ошибиться невозможно… Я видел ваши работы в галерее Эберхарда в Штутгарте. — Он посмотрел в лицо Корсакову. — А что вы здесь делаете, позвольте узнать? Вы же художник с именем.
Корсаков, бросив взгляд в угол, где валялся Владик, ответил:
— Живу я здесь, папаша!
— Не сметь называть меня папашей! — выкрикнул Александр Александрович.
— Как угодно. — Игорь пожал плечами. — Я думал, вам будет приятно.
Анна истерически расхохоталась. Охранники потупились.
Александр Александрович заложил руки за спину, перекатился с пятки на носок. Раз, затем другой. Очевидно, так успокаивался.
— Картину вашу я забираю! — непререкаемым тоном заявил он.
— Она не продается, — возразил Игорь.
— А не сказал, что покупаю, я сказал, забираю! В качестве моральной компенсации. Осталось выяснить последний нюанс. Анна, он с тобой спал? — бросил он через плечо.
— Я попросил бы не оскорблять даму в моем присутствии! — заявил Корсаков.
Краем глаза он отметил, что охранники готовы броситься на него и без команды.
— Он мой учитель! — внезапно крикнула Анна.
— Да? — изломив бровь, спросил Александр Александрович.
— Да, — с улыбкой ответил Корсаков, глядя ему в глаза. — Со вчерашнего вечера.
В глазах у Александра Александровича вспыхнул хищный огонь.
«Сибирская, белая лиса, пять букв», — мелькнуло в голове Корсакова, но он еще шире улыбнулся.
— Вон отсюда! — рявкнул Александр Александрович. — Игорь Корсаков. — Он вложил максимум сарказма, на который только был способен.
— Конечно, конечно… — Корсаков подтянул ноги, готовясь встать. — Если вам поскандалить негде. Попользуйтесь моей конурой, чего уж там. А я пока на улице покурю.
Команды «фас» и на этот раз не последовало. Хотя Корсаков ее очень ждал.
Вздохнув, тяжело встал с матраса. Подхватил плащ. Снял с гвоздя шляпу — настоящий ковбойский «стетсон». Правда, выглядела шляпа так, словно в ней лет двадцать носились по прериям, занимаясь всяческими ковбойскими непотребствами. Не торопясь, надел плащ, смахнул пыль с плеча, водрузил шляпу на голову.
Все это он проделал в гробовой тишине, нарушаемой лишь тихими стонами Владика.
Вальяжной походкой Корсаков прошествовал к дверям.
— Пардон, забыл кое-что!
Натянув шляпу поглубже, он обернулся к шкафообразному охраннику.
— Как здоровье, дружок?
— Не жалуюсь, — ухмыльнулся тот.
— Ну, это пока.
Игорь провел пальцем по кромке шляпы. Улыбнулся. И без замаха врезал ногой в пах охраннику.
Парень распахнул рот и резко сложился пополам. Игорь апперкотом добавил в лицо. Охранник опрокинулся на спину, поджав колени к груди. И по-собачьи завыл.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, Корсаков, приложив два пальца к полям шляпы, подмигнул Александру Александровичу.
— Честь имею, папаша!
На высокой ноте взвизгнула Анна.
Игорь заметил летящую сбоку тень, но среагировать не успел. Тяжелый удар швырнул его в вязкую темноту…