Тарот
Случай в трактире
- Хороший денёк, - прошептал себе под нос Курд, престарелый, отживший уже пятый десяток лет на грешной земле, трактирщик. Протирая столы от крошек хлеба и лужиц эля, оставленных последними посетителями его скромного заведения, Курд, в уме, конечно же, пересчитывал монеты, принесённые ему сегодняшним наплывом гостей. Обычно-то деревенские не так часто захаживали в его харчевню. Не так часто, как хотелось бы самому Курду, разумеется. Денег у местных крестьян водилось не так уж и много, а растрачивать с таким трудом скопленные монеты на не самого лучшего качества еду, и разбавленный эль не каждый мог себе позволить. Курд временами даже подумывал о том, чтобы закрыть трактир, да бросить сие гиблое дело... но трактир для него был всей жизнью. Как Курд мог бросить его? Чем ему тогда было зарабатывать себе на хлеб? Мысли одна мрачнее другой посещали седеющую голову Курда, и они вполне могли бы свести трактирщика в могилу, ведь ещё вчерашним вечером он уже подумывал о том, чтобы спуститься в погреб, взяв с собой смазанную жиром верёвку. Так бы он наверное и поступил, если бы не один единственный посетитель, пришедший к нему как раз в тот миг, когда Курд уже держал в руках приснопамятную верёвку, вчера вечером. Старик был беден и не имел за душой и гроша, так что Курду следовало бы гнать его в шею, но отчего-то трактирщик пожалел нищего. Он дал старику краюху хлеба да налил вина, позволив утолить голод и жажду, а когда старик покончил с трапезой, он как-то хитро посмотрел на Курда да говорит ему: - Плохи дела, да? - Один посетитель за день, и тот без денег, - пожал плечами Курд, который уже и не знал смеяться ему или плакать. А затем... затем он, сам не понимая зачем, уселся напротив старика, да выложил всё как было. Рассказал про то, как тяжело сводить концы с концами, как трудно держать трактир в такой глуши, как самому приходиться жить впроголодь, чтобы... да он и сам уже не знал зачем. Рассказал даже про верёвку, всё ещё лежащую на кухне. Старик же слушал его, да качал головой, то ли жалея Курда, то ли поражаясь тому, в каком дерьме тот оказался. В конце концов он отодвинул от себя опустевшую чашку из под вина и сказал: - Не спеши отдавать жизнь задаром, трактирщик. Завтра будет новый день. - Да у меня уже столько этих «новых дней» было... - с усталостью и отвращением выдохнул Курд. - Этот день будет хорошим, - улыбнулся старик, и в глазах его блеснули огоньки безумства. - Я прослежу за этим. - Ты? - с сомнением спросил Курд. - Я, - кивнул старик. - А ты, в награду, вновь напоишь и накормишь меня. Глупость конечно. Нищий безумец просто хотел ещё разок поесть задаром... но что-то дёрнуло Курда поверить ему, тем более что он терял? Ещё одну краюху хлеба да чашку вина? Трактирщик согласился, а потом старик попрощался с ним да ушёл прочь. Следом наступил и Духов День. Духов день. Да-да. Тот самый праздник, пришедший из глубокой тьмы веков, когда крестьяне поминали тех, кто отжил своё да отправился на небеса в объятия Творца. Обычно жители деревни проводили праздник на кладбищах, а потом расходились по домам... но в этот раз, почти вся деревня заявился в Курдов трактир! Праздник гнал крестьян в его трактирчик, и приносил почти столько же денег, сколько он мог получить за весь прочий год! Такой денёк и вправду можно было назвать «хорошим» без всяких зазрений совести. Но Духов день подошёл к концу, посетители разошлись по домам и трактир опустел. Теперь лишь грязные столы да коптящие факелы составляли Курду компанию в пустующем зале, где всего пару часов назад десятки людей пили, ели и платили за всё полновесным серебром... - Эх... - выдохнул Курд, бросив взгляд в сторону камина, где уже давно погасло пламя и тлело лишь несколько угольков, - хороший денёк. Но даже такой хороший денёк закончился. Пора было тушить угли в камине, гасить факелы, идти спать, ведь завтра мог быть такой же хороший денёк как и сегодня. Пора идти спать, совершенно позабыв о старике, явившемся в трактир прошлым вечером. Стук в дверь прозвучал столь неожиданно, что Курд даже выронил тряпку из рук. Мгновенье и стук повторился. Три грубых, коротких удара, прозвучавших ровно в такт ударам сердца в груди трактирщика. Кто мог явится к нему в такую темень? За окном уже давно царила ночь, а крестьяне не приходили к нему в такое время. Да чего там... никто к нему посредь ночи не являлся! Нет, открывать дверь такому гостю Курд совсем не хотел. Он уже получил сегодня достаточно монет, и сможет как-нибудь обойтись без... Трактирщик сам не понял, как оказался около двери. Не почувствовал, как рука его легла на стальной засов и сдвинула его в сторону, и лишь когда порыв ледяного ветра ударил ему в лицо, Курд словно очнулся от какого-то наваждения. В дверях стоял странник, высокий мужчина в чёрном, изодранном плаще, на котором виднелись следы дорожной пыли... - Я... трактир закрыт, - с трудом выдохнул Курд. - Уходите!.. - Я не уйду, мастер трактирщик, - сказал незнакомец, откинув капюшон, открывая свету факелов серое лицо мертвеца, кожу, изъеденную гнилью и червями, глаза, сочащиеся гноем и чёрной кровью... - ты сказал, что напоишь и накормишь меня, будь добр исполнить обещанное. Курд ничего не ответил. Слова застряли у него в горле, сжатом ледяными когтями ужаса, сердце в груди забилось с такой силой, что вот-вот грозило выскочить наружу... трактирщик хотел бежать, но ноги не слушались его, хотел кричать, но лишь глухо открывал и закрывал рот, хотел закрыть глаза, чтобы не видеть мертвеца, явившегося к нему, но даже веки не подчинились ему. Он должен был смотреть в глаза незнакомца, должен был видеть, как тьма заполняет их, видеть, как они становятся угольно-чёрными. - Исполни обещанное, - прошептал мертвец и трактирщик медленно отступил назад. - Не убивай меня, - тихо, почти неслышно сумел выжать из себя Курд, - не убивай... - Исполни обещанное, - голос мертвеца ворвался в трактир и пронёсся по нему, потушив каждый из факелов, которого коснулся. Зал погрузился в полную тьму, но Курд видел, как фигура в чёрном плаще двинулась вперёд, видел, как могильная земля падала с окованных сталью сапог. - Пощади! - по щекам трактирщика катились слёзы, он упал на колени, и опустил голову, тщетно надеясь получить милость. - Исполни обещанное, - рука мертвеца легла на плечо трактирщика. Он вздёрнул Курда словно какой-то мешок, заставляя подняться. - Еды и питья!.. - Я дам... я отдам всё! - взмолился Курд, стараясь вырваться из хватки холодных словно лёд пальцев. - Я дам еды и питья, только отпусти! - Еды и питья... - прошептал мертвец, обнажая в улыбке гнилые зубы. - Исполни обещанное... И только в этот миг Курд понял, что он требовал от него. Не хлеба и вина, нет. Мертвец ждал еды и питья. Плоти и крови. Осознание принесло с собой новую волну ужаса, но тот не сковывал трактирщика по рукам и ногам как раньше, нет... - Нет! - крикнул Курд и с неведомо откуда взявшимися силами вырвался из хватки мертвеца. Ничего не видя перед собой, он рванулся вперёд, выбежал на улицу, где луна и звёзды давали хоть какой-то свет. Трактирщик, спотыкаясь и падая, выбежал на дорогу, к людям, к деревне... Но за спиной он слышал тихие шаги мертвеца, слышал его яростное шипение, слышал слова, которые тот произнёс вслед убегающей жертве. - Ты исполнишь обещанное... Слова эти заставили Курда бежать ещё быстрее. Не оборачиваясь и даже не думая о том, что может скрываться у него за спиной, он бежал вперёд почти не различая дороги. Вот, вдалеке уже виднелись огни деревенских хижин, поблёскивала окованная медью вершина старой церкви. Там он найдёт спасение, там Творец защитит его от тьмы! Трактирщик бежал вперёд, бежал задыхаясь от страха и ужаса охватывавших его от одного взгляда на окружавшие со всех сторон тени. Тени менялись под взглядом, обретали форму, скалились клыкастыми пастями, тянули к бегущему слома голову Курду шипастые, сочащиеся чёрной слизью лапы. Он бежал, но понимал, что не успеет. Тени окружали его со всех сторон, луна светила всё слабее, и свет её уже почти не отражался от храма. Деревня, казалось, отдалялась когда же тени, алчущие, кровожадные тени становились всё ближе. Курд уже чувствовал холодные, липкие прикосновения их рук на своём теле. Трактирщик не бежал а просто прорывался вперёд, сквозь завесу абсолютной, обретшей жизнь и форму темноты. Завесу тьмы, в которой он слышал тысячу голосов шепчущих одни и те же слова: - Исполни обещанное... Курд рвался, но каждый шаг отнимал всё больше сил. Из земли поднимались щупальца, старавшиеся ухватить за ноги, деревья протягивали свои гнилые, исходящие слизью и гноем ветки, чтобы остановить его, а позади слышались тихие, неторопливые шаги окованных сталью сапог. Надежды не было. Свет луны, свет огоньков в деревенских домах... свет угас, оставляя Курду во тьме, полной клыков, шипов и кровожадных теней. Во тьме, полной запаха гнили и смерти. Сил больше не осталось. Бороться не имело смысла - сила объявившая на него охоту не