бубни молитвы, да проводи службы раз в неделю. Ничего сложного, так ведь? А вот и не так! Улирон - жрец, большую часть жизни проведший во служении Творцу, на своей собственной шкуре успел испытать каково это: работать в храме... хотя даже не в самом храме, нет, Улирону, как и ещё нескольким жрецам, полагалось следить только за одним из трёх молитвенных залов. Размерами, он походил на небольших размеров площадь. Потолки поднимались на добрый десяток метров вверх, пол устилала мозаика с изображением различных, приятных глазу прихожан, рисунков. Стены так же покрывала роспись, несущая в себе различные религиозные сюжеты, такие как «Сотворение мира», «Пробуждение Творца» и... много чего там было. Были и десять широких, массивных колонн поддерживающих сводчатый потолок, были металлические люстры, опускавшиеся и поднимавшиеся сложным механизмом из цепей и верёвок, были свечи... о, эти проклятые свечи! Как-то раз Улирону было настолько скучно, что он решил посчитать все свечи, освещавшие зал без учёта факелов и ламп. Вышло что-то около трёх с половиной тысяч. Три с половиной тысячи свечей, которые приходилось каждый день тушить, менять, зажигать вновь.... Творец всемилостивая, да ему уже в кошмарах сняться эти свечи! А ведь помимо них, надо было вытирать полы от грязи, наносимой ногами прихожан, надо было начищать золотые украшения на колоннах, надо было полировать статуи... хотя нет, отнести это к разряду «жалоб» Улинор всё-таки не решился. Статуи ему нравились. Прекрасная композиция, размещённая только в одном из трёх залов, в его зале являла собой Творца и девятерых Стражей, сотворённых ею, чтобы защитить мир от Тьмы. Одна мысль о прекрасных статуях заставила Улинора повернуться к изголовью зала и взглянуть на них. Первой, конечно же, он увидел Творца, стоящую на небольшом мраморном возвышении, в полный рост поднимаясь над своими защитниками. Высокая, фигуристая женщина с аккуратно собранными волосами. При одном взгляде на её прекрасное, доброе, умиротворённое лицо на душе у Улинора становилось теплее и спокойнее. Творец смотрела на него глазами матери, глазами любящей жены, глазами истинного воплощения женщины. Но когда взгляд жреца опустился ниже, к девятке меньших, отлитых из серебра статуй, о теплоте и умиротворении не возникало даже и мысли. Стражи. Девять крылатых фигур, вселяющих в сердца любого, кто смотрел на них, священный страх и благоговение. Казалось, что они смотрят прямо на тебя, смотрят тебе в душу, решают, достоин ли ты жить или тебя ждёт смерть. Стражи пугали Улирона. Стражи пугали, но Творец вновь возвращала в сердце покой и умиротворение... такой вот странный контраст в душе создавал взгляд на эту композицию. Жрец был далёк от того, чтобы считать себя ценителем высокого искусства, но про эти статуи он мог сказать совершенно точно - они прекрасны... что? Только сейчас он заметил фигуру, в простых, местами даже бедняцких одеждах. Отсюда Улирон не мог разглядеть кто стоит около статуй - мужчина или женщина, но одно он мог сказать точно: человек не являлся служителем храма, а значит ему нельзя находиться в зале. Для нищих и тех, кто искал убежище, были отдельные места, но здесь же дозволено было проводить лишь молитвы и возносить хвалы Творцу. - Эй! - крикнул Улирон, двинувшись к незнакомцу... или незнакомке, - вам нельзя здесь быть в такое время! Позвольте я... Договорить он не успел, потому как ночной гость обернулся, и жрец увидел его лицо. Её лицо. Рабыня принца Гирлата хоть и оставалась, по сути своей, простой невольницей, имела определённый вес, куда больший, чем у самого Улирона. Она иногда приходила в храм обряжаясь простолюдинкой, и местные жрецы уже успели привыкнуть к тому, что столь высокопоставленная гостья посещает их инкогнито. - О, Творец, - выдохнул он, остановившись на месте как вкопанный, - простите! Я не знал, что вы... не знал, что вы решили посетить храм в такое время... меня никто не... - Не извиняйтесь, - улыбнулась девушка, одарив Улирона своим чарующим взглядом. - Брат моего господина болен, и я пришла просить Творца об избавлении для него и возлюбленной нашего лорда. - Да, - робко кивнул Улирон становясь рядом с девушкой. Та, хоть и была одета более чем скромно, всё равно каким-то образом сумела вызвать у жреца греховные мысли, от которых тот с огромным, просто титаническим трудом избавился. - Благородный порыв, леди... - Я не леди, - улыбнулся рабыня, вернув свой взгляд к Творцу и Её Стражам. - Я просто вещь в руках моего господина. - Э... - Улирон понял, что не имеет понятия, что ему сейчас говорить и сказал единственную вещь, которая была уместна всегда и везде: - Давайте помолимся, за здоровье принца и его матери. - Да, - кивнула рабыня, - молитвы, это всё что осталось... *** - Что с ним теперь будет?.. - тихо спросил старик, которого, как уже успел понять Тарот, величали лордом Науронтом. Выглядел тот весьма жалко - сгорбившийся, с мешками под глазами от бессонных ночей, пустым, ничего не выражающим взглядом. Лорду, на самом деле, было около сорока пяти, но выглядел он при этом на все шестьдесят, а то и больше. Только вот Тарот видел его совсем другим. Он видел, что дух Науронта так же крепок как и раньше, ему нужен лишь хороший пинок, который заставит старика подтереть сопли и взяться за дело. А дел у него будет ой как не мало... Демон успел изрядно поиграть с лордом. Науронт был для Обманника основной проблемой, с которой тот ловко разделался привычными методами - не прямым воздействием. Сначала демон строил разлады в семье лорда, затем поработил старшего сына, сделав того своей послушной игрушкой, ну а под конец и вовсе отравил своим колдовством жену и младшего сына, чтобы окончательно добить старика, превратив его в вяло бормочущее нечто. Они стояли в тех же покоях, куда и проник Тарот, в поисках колдуна. В те же покоях, где его нашли трое разъярённых стражников, которым оказалось весьма непросто доказать, что Тарот не засланный убийца, а один из... люди называли их Чемпионами, но сам воин прекрасно знал, как ему далеко до подобного титула. Так или иначе, они стояли по обе стороны от кровати, где всё тяжело дышал мучимый агонией принц Гирлат. Мальчишка хоть и тяжело, но всё-таки сумел пережить Прикосновение Энтара к своей подгнившей душонке, а это в какой-то мере было хорошим знаком. Оставалась, правда, ещё куча плохих, отвратительных и просто дерьмовых, но разгребать всё это Тарот решил по порядку. Первым в списке был малодушный принц. - Он больше не будет рабом демона, - пожал плечами Тарот, прекрасно знавший, как отец мальчишки отреагирует на новость. Но Науронт и так всё понял, и ждал только подтверждения своих мыслей. - Но всё равно останется рабом, - прошептал лорд, тронув рукой окровавленный лоб сына. - Да, - без обиняков сказал Тарот. Ему, как никому другому, хорошо было известно о том, каким «даром» он наградил Гирлата. Служба одному из Стражей имела в себе некоторые приятные стороны, но вот свобода в их числе явно не значилась. Все отмеченные «Меткой», как они прозвали Прикосновение Энтара, сидели на такой же цепи как и та, что сковывала сердце мальчишки, только их цепи были серебряными. - И что теперь? - всё так же тихо спросил Науронт. - Он... мне отправить его в горы? В ваш храм? - Если выживет, - кивнул Тарот. - Выживет? - пробормотал Науронт, - но ты же говорил... говорил, что он пережил прикосновение! - старик хоть и был близок к тому, чтобы попытаться схватить Тарота за руку, но разум всё-таки возобладал, и он вернулся к словам. - Даже лекарь говорит, что жизни его ничего не грозит! - Мы проводим этот ритуал только в стенах нашего храма, - нахмурившись сказал Тарот, - угадаешь почему? Науронт попытался было что-то сказать, но воин прервал его взмахнув рукой. - Не трать время. Мы набираем рекрутов только в храме по одной простой причине - он является одним из самых защищённых мест в мире. Твари во тьме чувствуют рождение каждого из нас. Перерождение. Чувствуют и знают - каждый из нас в этот миг слабее котёнка. - И, ты хочешь сказать... - голос лорда дрожал так же как и его руки. - Когда нет вековых заклятий, когда рядом нет братьев, готовых поднять меч на защиту новообращённого, твари придут за ним. Придут и разорвут на куски... в лучшем случае. Здесь, - Тарот оглянулся по сторонам, - они появятся через пару часов. Свет Стража для них словно маяк, а пробраться во дворец, как ты уже понял по моему появлению, не так уж и трудно. Старик ничего не ответил. Он только лишь поглаживал лоб сына и смотрел на окровавленное лицо искажённое гримасой боли. Тарот так же молчал. Мальчика был проблемой, был обузой, которую ему пришлось сотворить, чтобы самому не попасть под власть Обманника, но что теперь? Бросить человека, носящего такую же Метку как и он сам на поживу тварям?.. Моральным дилеммам Тарот не был особо подвержен. Точнее, он вообще не был подвержен дилеммам и почти любой возникавший перед ним вопрос решал сразу же - здесь и сейчас. Таково было первое правило выживания для тех, кто посвятил жизнь служению Энтару. - Вели отправить послание в Атор, - всё так же хмуро сказал Тарот, посмотрев в окно, где уже проглядывались первые лучи расс