Чонгук, кажется, теряет рассудок, когда улавливает полюбившийся аромат своего омеги. Он резко разворачивается и совсем, вот совсем не удивляется, когда видит Тэхена. Вожак громко рычит на него, злясь и негодуя. Тэхен…
Тэхен рычит в ответ, скаля красные клыки.
Чонгук дёргает мордой, ругаясь. Тэхен поворачивается спиной, давая понять, что поговорят потом. Ему есть, что высказать за отсутствие метки.
Чонгук сдался перед ним ещё тогда, когда нашёл в сугробах почти без сознания. Тэхен бы ни за что не сдался.
Доминантный омега со скоростью подлетает к Хосоку, едва ли успевая затормозить. У него нет времени жалеть, поэтому стрелу выдёргивает быстро, но больно. Хосок дергается, бьет ослабевшей лапой по снегу, но не предпринимает ничего, а ждёт. Тэхен несколько раз проводит языком по ране, морщась от крови.
Ждать, пока подействует, тоже нет времени. Ещё целое поле раненых. Он бросается к Чимину, Юнги за ним, крутясь обеспокоенной юлой рядом. Тэхен такими же движениями вырывает стрелы, проводит языком по плечу и виску. Его самого одолевает лёгкая слабость от яда, но силы, дарованные Луной, не позволяют телу пострадать.
— Белый волк тут! Поймать его! — кричит кто-то из лжеохотников.
Чонгук молнией несётся к нему, сбивает всем телом и кусает прямо за лицо, намереваясь вырвать язык с корнем. Это получается сделать с небывалой легкостью и удовлетворением.
Тэхен вспоминает все свои страдания, всю свою ещё не пережитую боль утраты, он видит перед собой территорию своей стаи и весь наполняется таким острым гневом и бешенством, что с трудом верится, как это все может поместиться в одном теле. Он потрошит когтями кожу и смыкает мощную челюсть прямо на глотках.
— Тэхен, у нас много раненых! — кричит Намджун, уже потерявший меч. Сейчас в его руках кинжалы, которыми он управляет не хуже меча. — Мы подстрахуем с обеих сторон. Помоги им в первую очередь, пока не стало поздно.
Тэхен кивает и видит, как с другого бока встаёт Чонгук. Альфа кидает на него взгляд, говорящий, что он будет рядом. Всего на секунду, на крошечную секунду Чонгук подаётся вперёд и в тёплом жесте облизывает Тэхена за ушко.
Тэхен носится от оборотней к охотникам, залечивая глубокие ранения. Яд оседает на кончике языка, исчезает почти сразу, но не так быстро, как хотелось бы. Это забирает физические силы.
Сила Тэхена безоговорочно помогает. Хосок с Чимином уже давно пришли в себя, как и остальные. Есть лёгкие последствия, но ничем не мешающие сражаться дальше.
Время тянется мучительно медленно, сил становится меньше, погибших — больше. Чонгук чувствует, что у них тоже есть потери. Те, кто был убит быстро, сраженные копьем в грудь или стрелой в лоб. Его разрывает от боли, но альфа знает, что нельзя поддаваться этому чувству. Не сейчас, как бы сильно не ныло внутри. Они знали, на что шли.
«Джексон!» — вопят в голове эхом. Чонгук заваливается в сторону, но удерживается. Позвоночник простреливает кислотой.
Он видит, как Джексон, лежащий на снегу, закатывает глаза. Напоследок кидает взгляд на вожака и издаёт еле слышный сиплый выдох. Из его груди торчит копьё, сердце уже не бьется.
Чонгуку хочется выть. Долго и протяжно делиться своим горем. Думать о потерях и видеть их в реальности совсем разные вещи. К такому нельзя быть готовым. Это всегда будет больно и неожиданно, потому что надежда на лучший исход живет до последнего.
Хосок подходит к Джексону, тычется мордой в его морду и скулит совсем тихо.
Чонгук оглядывается вокруг. Всё словно бы замирает в одном мгновении. Он глубоко втягивает воздух полной грудью. Нос морозит. Тело ломит от груза, нависшего за последние дни. Альфа ведет лапой по земле, чтобы ощутить снег под ними. Это всё когда-то закончится. Обязательно. Его распирает гордость за свою стаю, за свою смелейшую непоколебимую семью. Этот день они будут помнить всю оставшуюся жизнь, потери будут их общими.
Чонгук слышит щелчок, отчетливый и слишком громкий. А за ним выстрел.
Ему кажется будто бы перепонки рвутся на куски. Но на самом деле рвётся сердце. Чонгуку чувствуется, что он в замедленной съемке. Поворачивает голову и видит, как ружьё направлено на Тэхена. И пуля летит прямо в омегу.
Добыть такое оружие крайне трудно даже для обычных охотников, что уж тут говорить о тех, которые живут в лесу и не знают цивилизации. Видимо, хранили этот вариант на самый крайний.
Чонгук, не думая даже доли секунды, не сомневаясь, рвётся вперёд в одном прыжке. На выстрел вздрагивают все. Это происходит быстро, почти безболезненно. Чонгук чувствует только то, как пуля на огромной сумасшедшей скорости врывается в тело и вылетает из него же. Где-то около сердца образуется дыра. За ней пустота, вожак ощущает только слабость и тяжесть тела. Он падает на спину под лапы своего омеги, думая лишь о том, что всё-таки защитил, как обещал.
Тэхен слышит, как рушится весь его мир. На этот раз окончательно. Крошится по кусочкам, стираясь в пыль. Он подрывается с места к Чонгуку и, не веря ни ушам, ни глазам, принимается яростно вылизывать место от пули на груди. Но ничего не помогает, дыра не затягивается, а кровь всё льётся и льётся ему под лапы, пачкая шершавые подушечки. Тэхен судорожно скребёт ее лапами, подгребая обратно к Чонгуку, словно может помочь, словно впитается обратно вместе со снегом. Он скулит, надрываясь, и снова принимается облизывать рану, как заведённый. Тэхен не верит, отказывается это делать. Слепо игнорирует, как перестаёт слышать биение сердца Чонгука, как замедляется его дыхание и пульс сходит на «нет». У него кружится голова, всё происходящее вокруг становится бессмысленным, ненастоящим. Будто бы кукольный пластиковый домик, что так отвратительно горит, разъедая дыхательные пути гарью. Тэхен лижет и лижет, скрипит кровью на зубах, сходя с ума.
Но Чонгук останавливает его, дёрнув лапой. Он ведёт носом, прося последние секунды внимания. Тэхен хрипит, падая на лапы рядом. Они больше не держат. Омега склоняется над Чонгуком и потирается мордой о шею, всхлипывая. В нежном жесте облизывает ухо Чонгука, проводит языком около носа, смотря печальными и пустеющими глазами.
Чонгуку не жаль себя. Он чувствует лёгкость. Тэхен заслужил долгой и счастливой жизни, с ним или без, он должен быть любимым. Стая нуждается в нем, а он в ней. Альфа уверен, что Тэхена примут, как настоящего лидера. Чонгуку немного грустно, что он никогда не увидит, как Тэхен сладко спит в их постели, не увидит, как омега вырастет, изменится, станет еще мудрее. Совсем немного печалится, что никогда не узнает, как выглядит их совместная жизнь. Все эти совместные завтраки и утренние поцелуи, прогулки по лесу или вечернее времяпровождение. Чонгуку бы правда хотелось узнать, каково это.
Вожак приободряюще фырчит из последних сил и ласково прикусывает омежье ушко, как им обоим нравится.
Тэхен накрывает его тело своим. Его бьет крупная дрожь, глаза больше не сияют, наоборот тускнеют, белый волк плачет. Тэхен внутри него тоже. Он падает на колени, истерично всхлипывая и крича. Громко, протяжно, до судороги в скулах. Хватается за ткань на груди, а после бьет в неё кулаком. И ещё раз, и ещё раз. Он один не может справиться с этой болью, съедающей его секунда за секундой. Тэхену кажется, что он вот-вот задохнётся. Глотает слёзы, скрючиваясь весь, бьется лбом о пол и колотит его руками, раздирая ногти. Он не может потерять Чонгука, просто не может! Рвёт когтями кожу на шее и на груди, пытаясь сорвать с себя эту тяжесть, оторвать с корнем боль, вросшую в него.
Стая подкашивается. У каждого из них тянет в груди. Они перестают чувствовать своего вожака. Перестают слышать его по стайной связи. Она обрывается, как тоненький слабый волосок.
Оборотни встают в оборону. Их глаза наливаются кровью и лютой свирепостью. Часть стаи окружают Тэхена и Чонгука, давая проститься, другая — нападает на оставшихся лжеохотников. Они ломают себя, не прощаясь с вожаком. У них нет времени и нет шанса. Боль Тэхена накрывает с лихвой каждого из них. Оборотни будто бы набираются сил, подначиваясь затопляющей яростью и жаждой мести. Разум застилает чувства. Стая выплёскивает свою общую горечь, растерзывая тела и проливая чужую кровь. Они держат оборону около пары, показывая, что уважают выбор Чонгука и понимают его.