Когда они спускаются вниз, Намджун уже не спит. Он сидит на диване, так и не раздевшись со вчерашнего вечера, помятый и бледный.
— Рад видеть тебя живым, — охотник устало поднимает глаза на вожака стаи и точно также, как Хосок, улыбается совсем не весело.
Чонгук, смотря на раненую ногу, вопросов не задаёт. Ему всё и так предельно ясно. Он хлопает Намджуна по плечу, и тот в ответ касается его кисти, показывая, что принимает благодарность и соболезнования. Им не нужны слова, не сейчас.
— Я тоже рад видеть тебя, Намджун.
— Оставайся тут. Скоро должен прийти Джин, чтобы сменить повязку, — говорит Хосок, надевая куртку. — Как нога?
— Сойдёт, — Джун жмёт плечами, поудобнее устраиваясь на диване. Сон ещё пленит, загребая в свои лапы.
Альфы уходят. По дороге Хосок рассказывает Чонгуку, как обстоят дела, сколько раненных и в каком они состоянии. На улице никого нет, только морозный ветер, ломящийся под куртку. Чонгук слушает внимательно, но с каждой секундой ускоряет шаг.
Ему не терпится увидеть Тэхена, коснуться его и убедиться лично, что омега жив.
В доме у Джина, как всегда, многолюдно. Юнги трясётся над Чимином, впервые меняя кому-то повязку. У него дрожат пальцы, но он честно старается. Лучник, сжимая губы, делает вид, что омега не пережимает ему рану и не попадает туда ногтем. Терпит молча, позволяя заботиться о себе.
Донмин тоже уже тут, помогает Джину заново обрабатывать раны тем, кто пришёл с утра. Без Хосока ему больше не спалось, ребёнок начал активно толкаться, чем окончательно прогнал весь сон.
Джин, вымотанный донельзя, упорно продолжает помогать остальным, хотя под глазами уже виднеются яркие круги. Руки всё делают на автомате, не прибегая к помощи самого хозяина.
— Твоя волчья задница снова в строю! — радостно приветствует Чона Чимин, ядовито улыбаясь. — Из тебя вышел очень непривлекательный труп.
— Чимин! — в три голоса кричат Юнги, Джин и Донмин. Первый ещё и подзатыльник отвешивает.
Чонгук знает, что Чимин, как Чендлер из популярного сериала «Друзья», что он когда-то смотрел в студенческие годы, прячет все свои эмоции и чувства за глупыми шутками. Поэтому всё понимает.
— Ты бледнее своей привычной поганкости, — альфа кивает на плечо. — Последствия будут?
— Вот и проверим.
— Чонгук, — лекарь отвлекается от дел, когда видит зашедших альф. Он широко улыбается и, не сдержавшись, подбегает, крепко обнимая вожака. — Я тебя так ненавижу, ты бы знал, — шепчет в плечо, колотя по спине. Чонгук обнимает в ответ, покачивая в своих руках.
— Спасибо, Джин, — и все они знают, за что именно.
— Тэхен на втором этаже. Не шуми и не открывай шторы. Ему нужно хорошенько проспаться и отдохнуть.
— Если ты ещё раз выкинешь подобное, то, клянусь, я сам убью тебя! — Донмин от злости кидает в вожака тряпку, что попалась под руку, и, кривя губы, всхлипывает. Хосок улыбается, понимая, что его пара ни капли не изменилась с момента их встречи. Донмин попадает в тёплые объятия Чонгука, пачкая тому кофту слезами. Альфа тоже не сдерживается от смеха. — Чего ты смеёшься?! — Донмин колотит его по многострадальной спине, дёргаясь.
— Тебе нельзя волноваться.
— Да я наволновался на двадцать лет вперёд!!! — возмущается изо всех сил, хлюпая носом. — Все, уйди с глаз моих, балда.
Все присутствующие провожают Чонгука взглядами, что полны ясности. Атмосфера становится светлее и легче, как будто с плеч упал тяжёлый груз.
Чонгук, затаив дыхание, заходит в комнату, где глубоким сном спит Тэхен. Ноги слабеют, все тело холодеет на несколько секунд, тянет вниз, чтобы упасть. Чонгук садится на край постели и замечает мягкие тёмные волосы на подушке. Тэхен спит крепко, даже не шевелится, кажется будто бы он…
Альфа запрещает себе думать о таком. Он касается шелковистых прядей, а после проводит костяшками пальцев по прохладной щеке Тэхена. В комнате темно, но даже сквозь тусклый свет видно болезненный вид омеги. Его кожа сейчас не привычного золотистого оттенка, а бледно-оливковая. Но даже так он самый красивый для Чонгука, самый смелый и самый любимый.
— Поправляйся скорее, — Чонгук шепчет едва ли слышно, наклоняется и оставляет лёгкий поцелуй на родинке на нижней губе.
Тэхен сквозь сон улавливает родные нотки аромата альфы, вдыхает свежий зимний лес и еловые ветки, и начинает шевелиться. Он тянется ближе к этому родному запаху, что дарит долгожданный покой. Тэхену становится тепло, будто бы со всех сторон его кутают в пуховое одеяло. В него хочется зарыться лицом и лежать так долго-долго.
Тэхен ведёт носом ближе к шее Чонгука и невольно жмётся поближе, его ресницы вздрагивают. Чонгук не спешит выпрямлять спину, он с улыбкой наблюдает за Тэхеном. Тот, словно новорождённый котёнок с ещё закрытыми глазами, тянется на запах.
Чонгуку необходимо побыть с ним хотя бы час. Всего один час. Они и так чуть не потеряли друг друга, он не просит многого. Альфа ложится рядом, аккуратно укладывая голову Тэхена на свою руку, и прижимает к себе. Обнимает за спину, гладит по лопаткам и зарывается носом в шоколадные волосы. Тэхен, чувствуя присутствие Чонгука, будто бы весь становится мягче. Его кожа теплеет, дыхание становится глубже, а щеки покрываются здоровым румянцем.
Сокджин, прислушивающийся с первого этажа к дыханию омеги, довольно улыбается.
***
К ночи стая заканчивает, хороня последнего из погибших. Чонгук откидывает лопату на землю, смотря на деревянные таблички, сделанные на скорую руку. Они обязательно переделают их позже, когда вернётся оставшаяся часть стаи.
Сейчас на свежих могилах собрались все. Чонгук оборачивается назад и видит десятки зажженных свеч, укрываемые ладонями от хлопьев снега. Кто-то не сдерживает слёз, а кто-то уже выплакал все.
Чонгук читает имена раз за разом. Джексон, Арден, Стивен, Лея, Югем… Они потеряли двенадцать человек. Казалось бы, что сама цифра небольшая, но ее достаточно, чтобы растоптать и выкинуть чужие сердца.
Погибших охотников по просьбе Намджуна похоронили рядом. Никто и слова не сказал, решив это правильным.
Лжеохотников вынесли за пределы территории и сожгли их тела вместе с оружиями.
Возвращаться в то место было сложно. Снег там все ещё лежал красным, впитав в себя боль и отчаяние.
— Это была тяжёлая битва, — Чонгук с трудом находит в себе силы говорить. Он знает, что все слова будут бессмысленны. Они не облегчат боль, не вернут всех к жизни, не спасут. Но стае это нужно. — Не буду врать, но я без понятия, что говорить. Нам всем сейчас больно и тяжело. И будет ещё какое-то время. Каждому из нас искренне жаль. Я хочу сказать всем вам спасибо за смелость и те силы, что вы нашли в себе, чтобы встать на защиту стаи, — Чонгук обращается и к оборотням, и к охотникам. Все слушают, проникаясь его словами. — Мы всегда будем помнить тех, кто отдал свою жизнь за наши с вами жизни, за будущее и настоящее. Это тяжело… Очень тяжело. Мы справимся, но не сразу. Но мы это сделаем.
Они молчат несколько минут, слушая лишь ветер, несущий за собой холод и освобождение. Свечи горят, провожая погибших.
— Чонгук, — зовёт его один из альф, стоящий в толпе. — Как Тэхен?
— Восстанавливается, — тихо отвечает вожак, но его прекрасно слышно всем. — Пока не приходил в себя, но всё будет хорошо.
— Он… Он ведь отдал свои силы, да? — омега, девушка с огненными волосами, смотрит на Чонгука водянистыми глазами и блестящими от слез щеками. — Мы видели это. Поднялась буря, все словно бы перестало существовать на несколько мгновений, но после… После все стихло, и мы все видели, что Тэхен перестал быть белым волком.
— Да, Джису, Тэхен правда отдал свои силы Луне.
— Чонгук, у нас не было шанса сказать тебе это лично, — продолжает Джису, шмыгая носом. — Но мы все уважаем твой выбор и хотим, чтобы Тэхен стал частью нашей стаи по-настоящему. То, что он сделал для тебя, для всех нас… Он будет хорошим вожаком. Мы должны провести обряд для Тэхена, Юнги и остальных.