Пожалуй, именно эта свобода Святого Духа ответственна за то, что Тарсо жила при старостильном монастыре, который раздирали изнутри столкновения между приверженцами радикального и умеренного взгляда на календарную проблему[9]. Сама Тарсо ни в коей мере не была ревнительницей старого стиля, поэтому у нее не было общения с монахинями, стоявшими на крайних позициях. Тарсо не считала зилотство панацеей, поэтому и зилоты не относились к ней всерьез. Они считали ее сумасшедшей, а она старалась избегать зилотских раздоров и законнических споров. Когда ее спрашивали о календаре, Тарсо обычно ограничивалась риторическим вопросом: разве это плохо, если Бог, или Пресвятая Богородица, или какой-нибудь святой будут прославляться дважды, с разницей в тринадцать дней? Тем самым она обозначала свое отношение к проблеме, избегая проповеди. Тарсо не вникала в богословские глубины конфликта и не хотела пренебрегать дарованием юродства, занимаясь проблемой, которая приобрела идеологический характер. Напротив, она прибегала к дару юродства, чтобы люди, бывшие некогда братьями по вере, увидели, какими стенами они разделили друг друга. Тарсо переживала дарование юродства как славословие Бога (ведь каждое дарование только так может воплощаться в жизни человека), и поэтому стремилась показать обеим сторонам этого раздора одну великую истину, которая от них ускользала: славословие Бога — это слишком значительное дело, чтобы низводить его до идеологии. Таким образом, своей позицией Тарсо стремилась проложить путь не к согласию календарей, но к единству народа Церкви в славословии Бога. Она старалась показать, что это трагедия, когда разные группы христиан прославляют Бога с уверенностью, что их славословие более православно, чем славословие тех, кто был им когда-то братьями. Так блаженная призывала к покаянию тех, кто не понимал, в каком расколе они оказались. Такое своеобразное отношение Тарсо к календарной проблеме было ее личным «меморандумом» зилотству.
Эта книга писалась моим отцом Иоанном Корнаракисом с молитвой и является плодом послушания. Однажды отец мне открыл, что начал работать над биографией блаженной Тарсо, когда старица явилась ему во сне и сказала, чтобы он посетил монахиню Марину, которая служила ей, словно ангел, и взял у этой сестры карандаш для работы над этой книгой[10]. Позднее, однако, Тарсо велела отложить карандаш в сторону. Дело остановилось. Очевидно, тогда еще не пришло время для этой книги. Немало времени прошло, прежде чем отец был извещен (снова таинственным образом), что есть благословение завершить этот труд и опубликовать его.
Таким образом, эта книга передает русскому церковному народу драгоценное сокровище живой веры, призыв всмотреться внутрь себя и усилить духовный подвиг. Это свидетельство православного духа, безусловно, внесет свой вклад в богатую литературу о Христа ради юродивых на русском языке.
Константин Корнаракис,
профессор богословского факультета
Афинского национального университета
Введение
Читатели Патериков[11] и других творений святых отцов знают, что аскетические подвиги обычно совершались в пустыне. Святые, чья жизнь была посвящена достижению евангельского духовного совершенства, а подвижничество было суровым до крови, изначально просияли во Святом Духе именно там — в таком месте на земле, которое лишено зелени и воды, тени деревьев и утешения от живущего рядом человека.
Пустыня зачастую была весьма сурова даже для самых аскетичных ревнителей пустыннической жизни. Но во времена расцвета подвигов трезвения и молитвы она стала обычным полем боя за очищение души и причастие небесным мистическим дарованиям Святого Духа. Так, пустыни Нитрии, Фиваиды, Синая, Палестины, Иордана сделались духовными символами и остались в памяти Христовой Церкви аскетическими памятниками бесчисленным христианам, просиявшим в подвиге ради очищения от страстей и ради жизни, насыщенной таинствами благодати Божией.
9
С 1924 года Константинопольская Православная Церковь перешла на новый календарный стиль, оставив при этом неизменной пасхалию. За ней последовала Элладская Церковь. Это вызвало возмущение у части церковного народа и привело к расколу, сохраняющемуся доныне.
10
То же самое мы находим и в житии старца Афанасия Андреевича, который еще при жизни дал с той же самой целью карандаш Марии Николаевне Кирилловой, хотя она и не смогла сразу понять эту цель. — Прим, автора предисловия.