И на собственном опыте столкнувшись с невозможностью вырваться из щупальцев тщеславия, он на грани отчаяния восклицает: «Тяжек бес тщеславия, ибо и то, что ты делаешь, чтобы его избежать, это самое делается началом нового тщеславного помысла»[83]. Таково безумное жало, уязвляющее подвижника.
* * *
Такова жестокая реальность духовной борьбы. Ты должен сражаться с тщеславием и гордостью, но лишь только ты их победишь, как находишь снова стоящими перед собой. Это показывает, что внимательного подвижника всегда преследуют демоны. «Три страшных шипа имеются у тщеславия. И в тот момент, когда его теснят со всех сторон, тщеславие всегда выставляет в ответ один из своих шипов»[84]. Чем больше с ним воюешь, тем ему проще тебе угрожать. В то время когда ты его преследуешь, чувствуешь, что оно преследует тебя.
«Страсть тщеславия многообразна, очень тонка, чтобы различить ее движения, и очень трудно заметить ее намерения. Другие страсти, оскверняющие человека, явно показывают свое присутствие. Однако с этой страстью тщеславия трудно бороться, потому что трудно ее заметить и увидеть. Но в каждом деле и в каждом духовном усилии она всегда находится рядом»[85].
* * *
Итак, возникает следующая проблема: как может исключительно внимательный, непрестанно трезвящийся и бодрствующий подвижник избежать этого жестокого бесовского преследования тщеславия?
* * *
Преподобный Максим Исповедник дает нам воистину богопросвещенный совет, который может помочь решить эту жгучую жизненную духовную проблему. Святой отец говорит, что, приобретая какую-нибудь добродетель, мы даем возможность бесам гнать нас, ведь им легко вовлечь нас в тщеславие и самомнение из-за нашего духовного достижения. Тогда нам, «дабы не впасть в высокомерие, следует отступить от такого поведения, кажущегося чрезвычайно строгим, бежать под покров иной добродетели, где еще нет тщеславия, и поступать так, пока не придет логос бесстрастия»[86], когда уже никакой бес не сможет приблизиться к нам.
Нетщеславная добродетель!.. Какая добродетель может быть нетщеславной, совершенно лишенной тайных и сокрытых от нас самих чувств самодовольства и гордости из-за наших духовных достижений?
Ответ, как представляется, только один: Христа ради юродство.
* * *
Если переплетение добродетели и тщеславия видится неким узлом, который невозможно развязать, неким логическим и психологическим тупиком, то юродство, преодолевая каноны логики и освобождая от гнета общепринятых правил приличия (и связанных с этим душевных мук), открывает подвижнику путь для бегства от удушающей безвыходности этого переплетения.
* * *
Некий старец сказал: «Или убегай подальше от людей, или (если живешь в миру) постарайся обмануть мир и людей, притворяясь разными способами глупым и безумным, чтобы тебя не хвалили»[87].
Этот совет говорит о двух путях бегства от отношений с людьми, когда эти отношения угрожают духовному преуспеянию подвижника и прежде всего его бодрствованию и трезвению.
Первый путь — это удаление из одного места в другое в физическом пространстве, уход в пустыню или в монашескую общину. Другой путь — это духовное и психологическое уклонение от отношений с людьми в социальном пространстве.
В последнем случае подвижник физически не удаляется из мира, не уходит в пустыню. Однако он уходит от тех человеческих связей, которые затрудняют его духовный подвиг трезвения, и далеко убегает от них по благодатной тропинке трезвенного безумия.
Юродивый провоцирует мир и людей своими выходками, вызывая насмешки над собой. Это действительно является своеобразным и удивительным бегством от человеческих связей. Но для чего он это делает?
* * *
Внимательный подвижник, который возлюбил нетщеславную добродетель, убегает от людей не потому, что их презирает или не любит, но потому, что подвизается закрыть вход тщеславию в свой душевный мир. Ведь оно легко и незаметно входит в душу вместе с похвалами и одобрением людей, воодушевленных добродетелями подвижника и любыми его духовными достижениями.
Таким образом, причина бегства подвижника от человеческих связей — это уклонение от похвалы, ибо «похвала от людей растлевает сердце»[88]. Из-за нее подвижнику начинает угрожать опасность тщеславия и гордости.
Святой Игнатий Богоносец так исповедует свой страх похвалы: «Много разумею я о Боге, но смиряю себя, чтоб не погибнуть от тщеславия. В настоящее время еще более мне должно остерегаться и не внимать надмевающим меня, ибо, хваля меня, они наносят раны»[89].
83
Сочинение, из которого взяты эти слова, получило распространение под именем преподобного Нила Синайского, но принадлежит Евагрию Понтийскому. См.: Рус. пер.: Евагрий Понтийский. Аскетические и богословские творения. М., 1994. С. 101.
86
Преподобный Максим Исповедник. Вопросы и недоумения, гл. 90. Святая Гора Афон, М., 2010. С. 132-133.
87
См.: Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. Об авве Оре. Гл. 13. СТСА, 2010. С. 199.
89
Священномученик Игнатий Богоносец. Послание к траллийцам. Гл. 4 // Писания мужей апостольских. М., 2003. С. 348-349.