* * *
Самый яркий известный нам случай такого поиска Тарсо подлинной самой себя — это ее спокойная и невозмутимая прогулка под градом пуль во время уличных боев в Афинах.
В самом деле, кто она такая, эта женщина в белом, которая беззаботно гуляет, будучи на волосок от смерти, и ничего не боится?
Мы не можем знать всего того — духовного и человеческого, — что в то время происходило в душе Тарсо. Но то, что мы знаем о событиях ее юности, говорит о непобедимой решимости девушки померяться силами с самой смертью — ради смерти своей самости.
Так оно и было. Аскетическим подвигом Тарсо с самого начала ее духовной жизни была смерть. Впрочем, духовная жизнь вообще должна начинаться с умерщвления — мы имеем в виду умерщвление страха перед подвигом. Иначе никто не смог бы выйти в пустынное место, чтобы лицом к лицу сразиться не только с чудовищами своего внутреннего мира, но и с различными демонами снаружи. Тарсо не смогли поразить не только злонамеренные бесы, но и неразумные разбойники. Так как уже не она жила, но жил в ней Христос[96], Он взял на Себя защиту Тарсо от видимых и невидимых врагов.
Ко всем этим опытам переживания смерти Тарсо была подготовлена мистическим научением от Господа, сказавшего: претерпевший же до конца спасется[97]. И лишь она одна, как претерпевшая, знает, что значит это терпение до смерти, крайнее, совершенное терпение, превосходящее пределы человеческих возможностей.
* * *
Всё говорит о том, что старица Тарсо достигла такой меры. Она все отдала Христу, Который, зная ее великую жажду абсолюта, дал ей и особое дарование терпения, дал ей способность превзойти саму себя. Из рассказа одной благочестивой сестры становится понятно, каким было участие самой Тарсо в приобретении этой великой добродетели: «Однажды я была у нее в гостях вместе с двумя другими людьми. Когда мы сидели рядом с ней в ее маленькой келье, она начала петь своим тонким голоском какую-то песенку, в которой говорилось о человеке, пережившем много страданий. Она пела с душевной болью и горько плакала. Наше сердце разрывалось, ведь мы поняли, что все это про нее».
* * *
Одна монахиня жаловалась Тарсо, что никак не может преуспеть в духовной жизни, потому что Бог не дает ей освобождения от работ вне монастыря и она поэтому не может постоянно пребывать внутри обители. В ответ на нее обрушился целый поток сетований на трудности и обиды, которые Тарсо переносила от «батюшки» и от «владыки»: «Сердитый батюшка хватает меня за шкирку, и крутит меня, и колотит меня по шее, вот здесь, и вот здесь, и вот здесь. Вот тут у меня менингит, вот здесь — операция. Смотрите, что стало с моими руками, какие они теперь слабые. Двадцать лет! А на ноги посмотрите! Но я радистка и все свои проводки налажу».
Никого из тех, кто жаловался ей на свои страдания, на какие-нибудь неразрешимые проблемы, Тарсо не поучала, не давала им никаких советов и не утешала, прибегая к строгим доводам разума. Она только показывала, в каких условиях протекала жизнь у нее самой, и давала возможность взглянуть на эти проблемы на фоне своих собственных страданий и своей боли.
* * *
«Однажды мы заметили, как Тарсо вытащила из туфли покрытую болячками ногу. Через дырявый чулок был виден ноготь большого пальца, наполовину оторванный и весь в крови. Мы были столь наивны, что в следующий раз принесли с собой ножницы. “Так нельзя, — сказала она серьезно, — его нужно удалить по всем правилам и смазать йодом”.
Она поежилась так, словно у нее болело все тело. А может быть, ей было нужно, чтобы у нее все болело. Еще одно указание на суровые страдания от болезней и внешних условий жизни»[98].
Тарсо научилась получать от боли духовную пользу. Она терпела боль не для того, чтобы просто мучиться. Очевидно, она по благодати открыла духовный, пробуждающий смысл боли. Блаженная терпела боль, чтобы непрестанно находиться в состоянии аскетического бодрствования. Может быть, больнее всего ей было, когда у нее ничего не болело. Она наверняка знала слова Писания: Всякий раз, когда впадете в различные искушения, сочтите это для себя великой радостью, братья мои, зная, что испытание вашей веры производит терпение. Но терпение пусть имеет совершенное действие, чтобы были вы совершенны и неповреждённы, без всякого недостатка[99].
98
Здесь и далее автор приводит свидетельства людей, знавших Тарсо, не называя их и выделяя их слова кавычками.