* * *
Тарсо могла видеть духовными очами тайны Царства Божия, могла созерцать их своим освященным умом. Эта благодатная способность вместе с аскетическим умерщвлением своей самости приносила ей двоякий основополагающий духовный опыт — смерти и воскресения. Она переживала одновременно свою смерть и свое воскресение, благодаря дарованной ей Святым Духом свободе прозревать тайны Царства Божия. Благодаря этому двоякому благодатному опыту Тарсо обретала свойственное святым отцам высокое духовное состояние. Отец Софроний описывает такой опыт в книге о своем духовном отце, святом Силуане: «Странна и непонятна духовная жизнь христианского подвижника; мы видим в ней сплетение поражающих противоположностей: демонические нападения, богооставленность, мрак смерти и муки ада, с одной стороны, и богоявление и свет безначального бытия — с другой»[134].
* * *
Тарсо, проходя через этот жизненный и благодатный опыт, каждый день умирала, чтобы каждый день жить во Христе. Путь юродства Христа ради был средством умерщвления ее ветхого человека и в то же время воскресением ее жизни во Христе Иисусе.
Настоятель Киновии спросил авву Пимена:
— Как приобрести мне страх Божий?
— Как нам приобрести страх Божий, — отвечал авва Пимен, — когда у нас чрево, как сосуд, наполненный сыром, и как бочка с солеными припасами?[135]
Глава вторая. Благодатный дар прозорливости
Наряду с другими благодатными дарованиями Бог дал Тарсо дар прозорливости, благодаря чему она могла видеть происходящие сейчас или в будущем события, которые ум плотского человека не мог увидеть и наблюдать.
Тарсо созерцала и преисподний мир — ад, и мир небесный — Царство Божие. Как и всякий обладающий этим дарованием Святого Духа человек Божий, она видела вещественное творение, сердца и души человеческие, а вместе с тем — и вещи небесные. Для Тарсо, благодаря дару прозорливости, мир Божий — вещественный и духовный — был единым целым.
* * *
После того как Тарсо получила извещение свыше о своем скором преставлении, она часто говорила, иногда — понятными словами, иногда — по-юродивому, что уйдет в небесные сады, в Царство Божие.
После извещения Тарсо о ее скором «переводе на другое место» одна монахиня из другого монастыря, не в Кератее, передала ей просьбу своей игуменьи, чтобы блаженная молилась о ее сестрах, когда уйдет.
Тарсо спросила:
— Куда я уйду?
— В иной мир.
Тогда Тарсо, как отрезав, ответила:
— Мир — один.
Она нахмурилась и добавила:
— Глупости говоришь! И придет же такое в голову! С ума можно сойти, что говорят! Какая чушь! А игуменья твоя — воровка. Она меня не знает и никогда меня не видела. И при этом — убивает. Отняла у меня весь мой труд и ничего не оставила. Забрала у меня всю мою парадную гвардейскую одежду.
Очевидно, просьба игуменьи не понравилась Тарсо, так как в ней выражалось почитание в ее адрес, и блаженная сочла, что таким образом ее «миллионы» расхищаются.
* * *
Дух Божий наставлял Тарсо. А Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа[136].
Было видно, что Тарсо по своему дару прозорливости живет и движется в свободе славы детей Божиих[137]. Весь мир, мир Божий, существует в этой свободе. И поэтому для нее не существовал отдельно наш земной мир и отдельно — мир иной, небесный. Тот, кто Господень, принадлежит Господу, наставляемый Духом Божиим. И он ломает и преодолевает установленные ограниченным человеческим умом пределы бытия. Так и Тарсо. Живая в Господе, она жила там, где был Господь. А Господь пребывает везде, всё и во всём Христос[138].
* * *
Однажды две девушки приехали в монастырь и попросили, чтобы их отвели к Тарсо. Им ответили, что уже вечер и отвести их туда не могут. Тогда они попросили немного хлеба в дорогу. Им дали один хлебушек и сказали:
— Это было для Тарсо, мы его не отнесли из-за дождя, возьмите вы.
По дороге они съели половину хлеба, а другую половину выбросили из окна машины. Когда же они через несколько дней приехали к Тарсо, она им сказала:
135
Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. Об авве Пимене. Гл. 180. СТСЛ, 2010. С. 237.