Он посмотрел в ту сторону, где был подстожник, и увидел, ка.к яркогорит в кустах костер — разгорелись еловые сучья и над елью высоко вверху вился дым, стоял столбом, клонясь в сторону деревни...
— Корову гляди... Володя!..— закричала ему издалека Верка.— Я одна справлюсь с детьми...
Верка тушила огонь: раскидала под елью головешки. Видно, вылила на угли молоко из чугунка: по лозняку теперь пополз белый дым; согнулся, словно его подрубили посередине, высокий серый столб, висевший вверху над елью.
— Корову лови!..— еще раз крикнула Верка. Закинув за спину узел, она подняла малыша. К ней .прижались, вскочив спросонья, девочки. Маленькие, не видны в траве.
Потом Верка крикнула, чтобы он бросил корову («Черт с ней!») и догонял их. Все бегут на Борки... Верка с детьми и узлом на плечах скрылась в лозняке.
За болотом в бору стучал без передышки пулемет— на все Корче- ватки. По лесу и лозняку пошли отголоски — туда, где в коричневом тумане бежало по болоту вслед за людьми солнце. Панок услышал, что стреляют и на Борках, и за Корчеватками на лесосеке, и за кладками — возле деревни на загуменье.
Била задними ногами по грязи корова, пыталась встать. Панок отпустил повод, корова встала на ноги и, подвернув вниз голову, потянула Панка назад в ольшаник. Он забежал ей наперед и повернул на кладки, повел, держась за рога и прижавшись к шее. Корова мотала головой — ее никогда так не вели. На поляне, где рос круглей, она увязала по колена, поднимая ногами грязь и каждый раз стараясь выбраться из трясины. На кладках было тверже, попадались корни, и корова, прыгнув, стряхнула с себя грязь. Панку залепило глаза.
Немцы стреляли из бора вдоль болота — увидели людей. Надо бежать на Борки, туда через все болото немцы не сунутся. Там уже где-то Верка с детьми. Корову можно привязать тут, на кладках, чтобы не сбежала. Но, привязанная, она будет все время мычать, глядя на Борки, где люди, и тогда сюда придут немцы.
Увидев синий дымок над костром под елью — видать, тлел, откатившись от огня, березовый гниляк,— Панок подумал: будет голодать ребенок. Придется давать сухарь в тряпочке, размочив и разжевав во рту, и хлопчик, голодный, станет кричать на чем свет стоит, как кричал вчера с вечера.
За кладками пошел реденький березняк с желтым листом и мелкая красная лоза — стлалась по земле. Травы тут не было: ее глушил мох. Белый, длинный, он поднялся высоко от земли, будто висел на тонких стебельках клюквы, ноги под ним провалились в болото. Панок ступал, стараясь попасть на кочки, и, когда вязли в земле ноги, опирался о коровью шею. Корова идет смелее: лучше чует, где тверже.
Шумело вверху; за Борками, на лесосеке, сотрясалась земля. Снаряды летели откуда-то издалека, не из деревни. В бору стреляли короткими очередями — из автоматов. Замолкали автоматы — били из винтовок, будто рубили топорами деревья.
Лесом, видать, пошли немцы... В Борки по такому болоту они не дойдут.
Когда Панок провалился вдруг по самую грудь, он сразу увидел, что белого мха на болоте уже нет; впереди блестела на солнце вода, усыпанная мелкими листьями. Вокруг шипела зеленая грязь — полезла из болота; из-под нее выскакивали большие синие пузыри и лопались. Стало холодно ногам, даже закололо. Одна рука у него лежала на чем- то твердом. Он оглянулся: рука лежала на голове у коровы. Коровы не было видно — торчали только из грязи мокрые рога. На них лежал повод, весь в зеленой тине.
Боясь захлебнуться, Панок ухватился за шею коровы обеими руками; почувствовал, что наступил ногами на что-то твердое и стоит, как на кладке. Увидел перед собой сосенку с сухим верхом и зеленой веткой, росшей у самой земли; возле сосенки чернела кочка. На ней был ободран мох, и по серому песку Панок определил, что впереди сухо. Он, видимо, провалился в яму.
Корова вдруг замычала протяжно и жалобно, как по теленку.
Ступив вперед, Панок почувствовал, что идет по твердому грунту, и грязь только по грудь. Повод у него был в руках, и когда снова замычала корова, он стеганул ее по голове. Раз, другой... Из-под поводка в глаза полетела липкая густая грязь. Увидев, как пошла вдруг корова, он снова стал бить ее по голове. Потом, когда из грязи показалась спина, бил по спине — стегал мокрым поводком.
Ступив на твердый грунт у черной кочки, он понял, что болото кончилось— пошла моховина, тянувшаяся до самых Борков.
У сосенки из-под мокрого песка-сипака торчал серый валун. Став на него, Панок тянул корову за повод, пока она, перебирая ногами в грязи, не уперлась головой в кочку. Он снова стал бить ее поводком по спине: корова никак не могла выбраться на сухое; стегал, пока его не схватил кашель.