Махорка нагнулся и подал сено Сибиряку: оно было холодное и влажное.
Когда впереди за лесом снова загудело, у Боганчика налились кровью глаза; он уставился на дорогу, все так же жуя и глотая рожь. Поперхнулся, вытер рукой губы. Сказал как бы про себя:
— Небо красное... Не к добру это...
— Да ты и рассвета никогда не видел... Просыпал рассвет. Все на свете просыпал. Дрожит теперь.
— А ты, баба, не лезь не в свое... — Боганчик повернулся к Насте и вдруг закричал: — Это вам не к добру! Слышите, что впереди? Слышите? — Потом схватился руками за кепку, выронив из рук кнутовище.— Берите, поезжайте... Поезжайте волку в зубы. Хоть на Пунище, хоть за Пунище. В самое Красное... Они вас сожгли, а вы поезжайте.
Он ткнул Панку кепку. В кепке лежала белая бумага, сложенная вдвое. Пожелтела от пота. Махорка подумал, что надо было бы забрать бумагу у Боганчика, а то потеряет ее, если так сует везде. Хотя Боганчик может сбежать и с бумагой, наплевать ему на всех: едет и жует рожь, как скотина. Махорка почувствовал, что ему хочется есть, хочется пить, что он совсем ослаб без еды, и подумал, что ему и в голову не пришло развязать мешок и нагрести в карманы зерна.
— Скотина!.. — не удержался он и подбежал к Боганчику.— Бумагу в зубы тычет. Крику наделал на весь лес. Хочешь, чтобы перестреляли нас, как бешеных собак?.. Услышал, что гудит впереди? Не знаешь, куда едешь? Да я тебе... Прет все в утробу, как свинья. С голоду боится помереть. А люди? А дома что теперь? Думаешь об этом, сволочь?..
Махорка почувствовал, что его всего колотит. Увидел, что Боганчик быстро надел кепку. Белая бумага высунулась из-под нее и была видна у Боганчика на лбу под козырьком, будто прилипла. Глаза у Боганчика стали большими и пожелтели, словно от желтухи.
— Противная мор-рда... Ты меня не сволочи... Смелый какой. Каждому свой кочан дорог. А не дорог — так клади под колесо. И никуда везти не надо. Ни в Красное, ни за Красное. Под колесо — и конец.
— Под ко-о-олесо...
— Под колесо. Что? Не слышите, что впереди? Ждут. По головке погладят.— Боганчик помолчал, поправил кепку, спрятав под нее белый клочок бумаги, и снова закричал во весь голос: — Не знаете, какие они? Не видели на болоте?..
Махорка подвинулся к телеге. Боганчик отскочил было, потом снова подлетел к нему. На бороде у него висело желтое ржаное зерно.
Они стояли теперь друг против друга, грудь в грудь, и Махорка видел, как у Боганчика трясется борода и в уголках глаз собралась и прилипла к векам пыль.
Загудело впереди, где-то совсем близко.
— Как в котле варимся. Машины... — вздохнула Наста.
— А вдруг танки?..
— Танки... растанки... — передразнил Боганчика Панок.
— А что это, Пан, у них там мигает? Вспыхнет огонь и мигает.
— Ракета, Наста.
— Раке-еты... Раке-еты... Кони пить хотят,— кивнул на своего жеребца Боганчик.
— Пускай отдышатся. Не подохнет твой жеребец. Дети — как там?
— Не узнаю тебя, Наста. Устала ты. В слезы и в слезы.
— Девчина стонет, Панок. Ногу надо бы поглядеть.
— Потерпит. Что ты, Наста, сделаешь?
— А ночь холодная. Под утро было хоть коню под хвост лезь...
— Солнце, Иван, скоро взойдет — согреешься.
В конце болота, где долго гудело не стихая, снова замигало небо и застрочил пулемет.
Все сбились в кучку возле Махорки.
— Достоимся, что на дороге передавят...
— Поедем скоро, Наста. Надо подождать. Пусть стихнет.
— А я, Пан, никуда не поеду. Можете брать бумагу. И жеребца можете брать.
— Ты что, Иван, упираешься всю дорогу? — Панок начал было уговаривать Боганчика.
— А куда ехать? Что, если немцы не в Белое, а из Белого идут?
— А тебе что, не все равно куда?
— А то, Пан, что и они на Тартак и на Пунище дорогу знают, не один ты. У них на карту все занесено.
— А ты видел их карты?
— Люди видели. Сами не знаете куда едете.
— Так что? Разбежаться? А дети? А кони?
— Что нам этот Боганчик... кричит всю дорогу. Погоняй, Пан.
— Иди, Наста, к возу. Поедем.
— А где Янук?
— Вон идет. Не потеряется. В кусты ходил... Как дома все равно. Встал, на двор утром сходил. Поедем, Иван.
— Ты, Пан, меня не учи. Я вам не Янук.— Боганчик обвел всех рукой.— Сказал, не еду — значит, не еду. На Пунище можно и отсюда попасть, Белым болотом проехать.