- Знаю. - коротко ответила Онна. – Одного из редчайших среди всех мировых линий.
- Не только редчайших, но малочисленных и крайне скупо изученных. – добавил за нее Аликад. –И в виду сложившихся обстоятельств, мы просто обязаны…
- Нет! – она прервала его.
- Что, простите? – маг вскинул брови, явно не ждав подобной реакции от учиницы, которая всегда отличалась покладистостью и послушанием.
- Я не позволю вам ставить на нем опыты! – на нее внезапно нахлынула такая ярость, что девушка едва сдерживала ее.
Аликад поднял ладонь, призывая ее к молчанию.
- Единственное, что я могу сказать вам точно, это то, что вред здоровью столь ценного экземпляра нам причинять не было и нет смысла. – девушка в который раз поразилась хладнокровностью его рассуждений. – Но отказаться от нового знания – значит быть простолюдином из обычной академии. Поэтому, раз уж так вышло, что вы стали для этого мальчишки ближе, чем кто-либо в Оплоте, вы будете сообщать мне о нем все, что имеет историческую ценность.
- Но… У каждого ученика Оплота есть учитель, почему же он сам не сделает это? – спросила Онна, недоумевая.
- Он почти не говорит с омнитом Альнарой. – вкрадчиво ответил учитель, пребывая в явном неудовольствии от этого диалога. – Однако довольно болтовни. Вы наверняка уже что-то узнали, не так ли? – его проницательные глаза смотрели в ее лицо так, будто видели его насквозь.
Онна чувствовала себя отвратительно.
- Он многое поведал мне об Оплоте. – госпожа ответила ему безразличным взглядом. – Но не более того. И, честно говоря, он слишком навязчив, чтобы нас можно было называть друзьями. – тоном самодостаточной аристократки заключила она.
- Мне слабо в это верится. – взгляд мага стал снисходительным. – Иначе вам была бы абсолютно безразлична его судьба. – он победно улыбнулся, явно наслаждаясь своей правотой.
- Опыты – это то, что могло бы ожидать и меня. – ровным тоном ответила Онна, стараясь быть невозмутимой. – Лишь по этой причине мне не безразлична его судьба.
- Эгоизм, значит. - с сомнением произнес Аликад. – Что ж, допустим. – он вновь улыбнулся, но его улыбка девушке не понравилась.
Оказавшись тем вечером в своих покоях, Онна поняла, что ей не по себе. От того ли, что ей так и не удалось скрыть от Аликада свое истинное отношение к Уни? Или же все дело в этом внезапно нагрянувшем чувстве, которое предрекало опасность? Опасность более глобальную, нежели просто угроза жизни мальчонки, единственного, кого за это время она узнала по-настоящему и кем начала дорожить. Ее беспокоило нечто, что она улавливала лишь инстинктивно, не умственно.
Госпожа подошла к окну и присела на широкий подоконник, свесив с него ноги. Снаружи стремительно смеркалось, осень подходила к своему логическому завершению, протягивая свои холодные руки навстречу уже заиндевевшему лесу, дабы подарить ему свои последние объятья. В крепости было довольно тепло, но в этот момент Онне захотелось оказаться подальше отсюда, пусть даже и в холоде.
От нерадостных мыслей ее отвлек странный звук. Недалеко от нее раздалось глухое постукивание и шуршание. Сердце девушки мгновенно ушло в пятки: звук становился громче и настойчивее. Она слезла с подоконника и замерла, пытаясь выявить источник шума, а затем медленно попятилась к двери, чтобы как можно раньше увидеть потенциальную угрозу и иметь возможность быстро от нее скрыться. Внимание госпожи привлек подрагивающий секретер, который ее юный друг называл «портальным комодом». Защитной магией ее еще не обучали, в следствие чего девушка чувствовала себя крайне уязвимой, а потому любопытство перевесило страх не сразу. Она нерешительно подошла к комоду и дотронулась до него ладонью. Его поверхность слегка вибрировала, а воздух вокруг был гораздо теплее комнатной температуры. Онна сделала глубокий вдох и, набравшись смелости, отворила одну из створок.
В лицо ударил нестерпимо яркий свет, а неведомая сила, мгновенно вырвавшись на свободу, ударила ей под дых, отчего пораженная госпожа согнулась пополам и упала навзничь. Держась за живот и пытаясь восстановить дыхание, она проклинала себя за такую опрометчивость.
Свет постепенно угас, а створки злополучного комода продолжали жалобно поскрипывать. Онна приподнялась на локтях и увидела перед собой темную фигуру, разглядеть которую в наступивших сумерках было невозможно. Внутри все похолодело и замерло. Чувства подсказывали ей бежать, но тело будто отключилось и не поддавалось инстинктам. Она попыталась отползти, но фигура сверхъестественно быстро подлетела к ней и едва уловимым движением приложила холодный палец к ее губам. Девушка поняла, что не способна издать и звука.