- И… В этом кроется какой-то ужасный замысел? - госпожа облегченно вздохнула и с иронией воззрилась на слугу.
- В этом кроются некие намерения, которые мне так и не удалось разгадать, находясь вдали от Оплота. Но обещаю это исправить… - в голосе слуги сквозили стальные нотки, от которых волосы встали дыбом. На бедного Уни же и вовсе было жалко смотреть.
- Прекрати нагнетать, Мир. - сердито оборвала госпожа.
- Но это еще не все. - Мир поднялся на ноги и сделал шаг к мальчонке, сверля его испытующим взглядом. - После того, как я узнал о твоем фокусе, мальчик, я пытался связаться с Онной через тебя, но ты блокировал мой сигнал. Почему? - он говорил абсолютно невозмутимо, как и всегда, но впечатление производил неизгладимое. Казалось, солгать ему в этот момент - значит, быть глупцом с суицидальными наклонностями.
Однако, вопрос он задал вполне резонный. Онна повернула голову к пареньку и вопросительно подняла брови.
Мальчик поджал губы, нервно переводя взгляд со слуги на госпожу и обратно. Когда он все-таки открыл рот, его голос дрожал под стать маленьким плечам.
- П-потому что… Потому что вы страшный. Как сейчас, только иначе… - кажется, способность говорить и мыслить ясно улетучилась, уступив место детскому страху.
У Онны не было причин ему не верить. Она прислушивалась к его словам, вглядывалась в его лицо, но лишь только потому, что Миру верила так же. К таким испытаниям жизнь явно ее не готовила.
Мир же был бесстрастен, как всегда, однако по косому взгляду в ее сторону Онна смогла определить, что слуга уже не так уверен в себе, как минуту назад.
Госпожа опустилась на колени перед пареньком и обхватила ладонями его хрупкие плечи, считая своим долгом вернуть ему утраченное спокойствие, прояснив ситуацию.
- Уни, успокойся. – она посмотрела в его белесые глаза и смахнула едва выступившую слезинку в уголке одного из них. – Мир – это мой слуга и учитель, он никогда бы не причинил мне вред. – ее губы слегка дрогнули в едва уловимой улыбке. – И так уж вышло, что в его воле и обязанностях считать весь мир угрозой для меня. – закончила госпожа, одарив седовласого самым ироничным взглядом, на который была способна.
Лицо Уни озарила благодарная улыбка, а его тщедушные объятья не заставили себя ждать.
Мир же, скрестив руки за спиной, наблюдал за ними со стороны.
- К счастью для вас обоих, удача будет благоволить нам только в том случае, если мое представление о безопасности останется неизменным. – сухо произнес он, направляя размеренный шаг к одному из окон.
Замерев у почти исчезнувшего за бархатом окна, Мир погрузился в задумчивое молчание. За окном вихрями проносились крупные хлопья снега, подхваченные ветром с крыш вперемежку с порожденными ночным небом. Заснеженные холмы и совсем нагие деревья почти исчезли в рыхлом, ледяном тумане, и лишь лунный свет изредка озарял их своей призрачной синевой. Умиротворение и стихия слились воедино.
Флегматично вздохнув, слуга развернулся на каблуках и рухнул в ближайшее кресло, будто бы только сейчас осознав, на сколько устал. В затянувшемся молчании было слышно лишь мерное сопение маленького ха’алина, который от пережитых потрясений уже успел задремать в бесчисленных одеялах и подушках на кровати Онны. Сама же госпожа все это время сидела в кресле напротив избранного седовласым и тактично ждала, пока тот соизволит продолжить прерванный разговор.
- В скором времени всех избранных для обучения ожидает инициация. – наконец изрек Мир, потирая пальцами виски и смыкая подрагивающие веки. Казалось, разговор давался ему с большим трудом.
Онна спорхнула с кресла и выудила из комода пару корзинок с пряными булочками и кувшин топленого молока. К сожалению, в столь поздний час комод не располагал большим. Госпожа водрузила скромный ужин на поднос и поставила его на резной столик между креслами. Мир попытался было встать, но девушка решительно надавила на его плечо, не без труда настаивая на его отдыхе.
- Спасибо, но я мог бы и сам. – сдался он и принялся за одну из булочек, пока госпожа разливала молоко по глиняным стаканам. Удивительно, но здесь предпочитали подчеркивать статус обывателей не столько убранством комнат и красотой одежды, сколько красотой и качеством посуды, из которой одаренные ели каждый день.
Госпожа решила присоединиться к скромному ужину, но то и дело бросала на Мира выжидающие взгляды, мысленно его торопя. Проводив взглядом очередной кусок пышной булочки, она все же не выдержала: