Курган около с. Лопатина в бывшем Тарусском районе
Мышега. Впервые волость Мышега упоминается в духовной Ивана III 1504 г. Очевидно, уже тогда здесь не было какого-либо центра городского типа. В 1898 г. краевед В. Кашкаров посетил «погост» Городище в 8 верстах от Алексина, на левом берегу реки Мышеги. По описанию Кашкарова, это городище «расположено в виде острова среди узкой долины, по которой течет рока Мышига». Укрепление находилось на узком мысу в петле реки Мышеги. В селе - церковь и 3 двора церковнослужителей.
По мнению Кашкарова, Городище - место бывшей резиденции средневековых князей мышецких 127. В селе Городище, при раскопке, произведенной Ю. Г. Гендуне, был обнаружен ряд старинных предметов 128. П. А. Раппопорт считает, что «городище на реке Мышеге возникло как укрепленное поселение, видимо, в X - XI вв., но основное значение приобрело в XIV в., когда здесь был стольный город мышецких князей» 129.
Политика тарусских князей
Тарусское княжество на всем протяжении своего существования участвовало в тяжелой междоусобной борьбе князей и в борьбе с внешними врагами. Первые сведения о политике тарусских и оболенских князей относятся к середине XIV в. Очевидно, теснимые в это время Смоленским княжеством они передали смоленскому князю Федору Святославичу ряд волостей, в том числе Мстиславль, ставший впоследствии удельным центром князей Мстиславских. Во второй половине XIV в. эти места перешли под власть Москвы, а затем временно были уступлены Дмитрием Донским Олегу Рязанскому в 1381 г. Судя по резкому столкновению литовского великого князя Ольгерда с оболенским князем Константином в 60-х годах XIV в., можно полагать, что Тарусское княжество в это время явно тяготело к Москве. Об этом же свидетельствует участие тарусского князя Ивана Константиновича в походе московского князя Дмитрия Ивановича на Тверь в 1375 г. 130
В конце XIV в. тарусские князья участвовали в борьбе Москвы с Рязанью 131. Участие князей тарусского дома в антитатарских действиях, предпринятых в 1424 г. Витовтом, следует отнести в первую очередь, очевидно, на счет Мезецкого княжества, отделившегося к этому времени от Тарусского.
В период феодальной войны второй трети XV в. «торуский князь» (Федор) был сначала (в 1434 г.) союзником галицкого князя Юрия132, но, возможно, лишь постольку, поскольку тот занял в это время великокняжеский престол. В 1437 или 1438 г. Федор Тарусский действовал под Белевом против Улу-Мухаммеда в составе московского войска, посланного великим князем Василием Васильевичем. В договоре 1449 г. Василия II с Казимиром сказано, что тарусские князья «служать» московскому великому князю Василию Васильевичу 133. Действительно, тарусский князь Василий Иванович Оболенский играл роль воеводы великого князя. В 1443 г. под его руководством русские войска разбили войско татарского царевича Мустафы; в 1446 г. он захватил золотоордынского посла Бегича, возвращавшегося от врага великого князя - Дмитрия Шемяки; в 1450 г. Василий Иванович, будучи «болшим» воеводою великого князя, нанес крупное поражение Шемяке под Галичем 134.
Что касается пребывания Тарусы в составе удела Андрея Меньшого, то во время Угорского стояния 1480 г. Иван III опирался на заслон, сконцентрированный в Тарусе и находившийся под командованием Андрея.
Московским великокняжеским правительством Таруса рассматривалась как важный форпост на южных подступах к Москве. И в XVI в. здесь часто концентрировались войска, несшие береговую службу по Оке.
III. Таруса в составе Русского централизованного государства XVI-XVII веков
Из бывшего удельного центра, сохранявшего некоторые черты прежней автономии, Таруса в конце XVI-XVII в. превращалась в город, не игравший крупной политической роли, хотя и имевший военно-стратегическое значение. О том, что в конце XV - первой половине XVI в. Таруса была еще довольно видным русским городом, свидетельствует упоминание ее в Судебниках 1497 и 1550 гг. в статье, определяющей размер «езда» (пошлины, взимавшейся судебным агентом с подсудимого за извещение о вызове его в московский суд - высшей инстанции): «А езду от Москвы до Коломны полтина, до Коширы полтина, до Хотуни десять алтын, до Серпухова полтина, до Тарусы 20 алтын, до Алексина полтретьятцать алтын, до Колуги рубль…» 135 (размер «езда» находился в прямой зависимости от расстояния между пунктом вызова и местом, где жил подсудимый).