Пересеченная местность, растянутость линии фронта и охватывавший левый фланг лес являлись слабыми местами занятой авангардом позиции. При этом наиболее уязвимым для атаки был левый фланг, на котором располагался корпус Себастьяни. «Все левое крыло, — замечает Колачковский, — как говорится, „висело в воздухе“, то есть не имело никакой верной опоры и было вполне представлено предприимчивости смелого неприятеля»[135].
Опасность расположения своего отряда хорошо сознавал и Мюрат. 10 октября он писал начальнику штаба кавалерийского резерва графу О.Д. Бельяру: «Мое положение ужасно: передо мной — вся неприятельская армия. Части авангарда превращены в ничто: они страдают от голода; нельзя отправлять фуражиров без риска, что их почти наверняка переловят. Не проходит дня, чтобы я не терял таким путем человек 200. Чем все это кончиться? Боюсь сказать императору правду, ибо она огорчит его»[136].
П. Бениньи. Карабинер 2-го полка в походной форме Русской кампании 1812 г.
Л.-А. Бертье (1753–1815).
По свидетельству Сегюра, поводом к извещению Наполеона о бедственном положении авангарда стало нападение на Мюрата казака и последовавшее за этим прекращение перемирия[137].
Коленкур вспоминает, что 14 октября Наполеон сообщил Мюрату о своих планах атаковать войска Кутузова и «в ответ на сообщение короля (Мюрата — В.Б.) о состоянии его кавалерии, о его ежедневных потерях и о трудностях снабжения он (Наполеон — В.Б.) разрешил ежу в ожидании нового маневра расположиться на позициях у Воронова, прикрытых пехотой; но перемирие по молчаливому согласию, которое длилось уже несколько дней, побудило короля… оставаться на своих прежних позициях»[138].
Действительно, в ответ на представления Мюрата о бедственном положении авангарда начальник Главного штаба Бертье сообщил ему 13 октября, что император признает более выгодной позицию при Вороново. В ней кавалерийский резерв может успешно быть прикрыт пехотой, и если Мюрат согласен с этим, то ему разрешается изменить место расположения авангарда. Вместе с тем, Бертье сообщал, что Наполеон намерен сам в ближайшее время прибыть с армией к Мюрату для возобновления военных действий, поэтому ему необходимо оставаться в занимаемой позиции еще четыре — пять дней. Однако, если он опасается нападения русских или положение вещей не позволит ему избежать значительных потерь, которые он понес в предыдущие дни, то у него есть возможность отойти к Вороново. При этом, Мюрата ставили в известность, что посланный из авангарда в Москву за провиантом транспорт уже завтра, то есть 14 октября, будет отправлен назад[139]. 14 октября в 10 часов вечера Бертье снова писал Мюрату. На этот раз он сообщал об эвакуации больных и раненых в Можайск и укреплении Кремля, подчеркивая, что император приступит к действиям только после решения всех вопросов в Москве. Кроме того, Мюрату предлагалось прислать за провиантом в Москву весь имеющийся у него транспорт и высказать свое мнение, насколько занятие войсками авангарда Вороновского дефиле может улучшить его положение[140]. Следовательно, Наполеон формально разрешил Мюрату оставить лагерь при Виньково и отойти к Вороново, но, сообщив ему о скором своем прибытии к авангарду и указав на возможность продовольствия войск путем присылки провианта из Москвы, император подталкивал маршала к решению не покидать занятой им позиции. Вероятно поэтому Мюрат, ожидавший со дня на день подхода основных сил и возобновления военных действий, остался в лагере, не подозревая, что в эти самые дни в стане противника началась подготовка к нападению на его отряд. Что касается транспорта с продовольствием, то он прибыл к бедствующему авангарду лишь накануне Тарутинского сражения и, конечно, уже не мог оказать существенной помощи войскам.