Такое положение, когда русская армия с каждым днем набирала силы, а войска Наполеона ослабевали, вполне устраивало главнокомандующего армиями. Михайловский-Данилевский, который, по его словам, в это время «был доверенной особой Кутузова, Коновницына и Толя» и часто «имел счастье находиться при совещаниях их»[141], указывал в своей истории Отечественной войны, что «довольный положением, в какое поставил он французскую армию, князь Кутузов не хотел выводить Наполеона из бездействия, считал полезнее не вызывать на бой, не будить усыпленного в Кремле льва. „Чем долее останется в Москве Наполеон, — говорил князь Кутузов, — тем вернее наша победа“»[142]. Это мнение главнокомандующего подтверждает в своих записках и бывший при нем с 4 сентября 1812 г. бессменным ординарцем корнет лейб-гвардии Конного полка князь А.Б. Голицын[143], который, по словам А.Г. Тартаковского, был в числе офицеров, хорошо ориентировавшихся «в делах русского штаба и боевой обстановке тех лет»[144]. «Выиграть время, — писал Голицын, — и усыпить, елико можно долее, Наполеона, не тревожа его из Москвы, вот чего добивался Кутузов. Все, что содействовало к цели сей, было им предпочитаемо пустой славе иметь некоторую поверхность над авангардом»[145]. Мысль главнокомандующего о том, что поражение неприятельской армии может быть достигнуто простым выигрышем времени, находит подтверждение и в письме от 1 октября его зятя Н.Д. Кудашева к Е.И. Кутузовой. В нем сказано: «Он (Кутузов — В.Б.) твердо уверен в том, что мы весьма скоро увидим, как неприятель не в состоянии будет более драться, потому что дурное время года и недостаток хлеба приводят его в большое уныние»[146]. Командовавшему войсками на Санкт-Петербургском направлении П.Х. Витгенштейну сам Кутузов писал 2 октября о своих планах следующее: «Поелику осеннее время наступает, через что движения большою армиею делаются совершенно затруднительными, наиболее с многочисленною артиллериею, при ней находящеюся, то и решился я, избегая генерального боя, вести малую войну, ибо разделенные силы неприятеля и оплошность его подают мне более способов истреблять его, и для того, находясь ныне в 50 верстах от Москвы с главными силами, отделяю от себя немаловажные части в направлении к Можайску, Вязьме и Смоленску. Кроме сего, вооружены ополчения Калужское, Рязанское, Владимирское и Ярославское, имеющие все свои направления к поражению неприятеля»[147].
В официальной и частной переписке Кутузов неоднократно подчеркивал преимущества своего положения в Тарутинском лагере. Так, в рапорте Александру I от 13 октября 1812 г. он писал: «Вашему императорскому величеству известно, что армия не делает никакого важного движения и что посылают партии для отрезания неприятелю всякого сообщения. Множество пленных и час от часу ослабевающие силы неприятеля суть неоспоримые доказательства, сколь великую пользу таковые отряды производят»[148]. Развернутое описание успехов, достигнутых в период пребывания армии в Тарутинском лагере и ведущих к поражению неприятеля, представлено в адресованном жителям России известии из армии от 12 октября 1812 г. Оно начиналось словами: «Армия находится более недели близ села Тарутина на правом берегу реки Нары и, пребывая в совершенном спокойствии, получает от того новые силы», а заканчивалось следующим выводом: «Итак, враги наши везде поражены и они погибают в отдаленных странах Европы в то время, когда, ворвавшись в пределы России, найдут может быть гробы свои в недрах отечества нашего»[149]. Этот документ вышел из-под пера Михайловского-Данилевского и был одобрен главнокомандующим[150]. В частных письмах к своим родственникам Кутузов также указывал на выгоды «малой войны» при общем бездействии главных сил. Зятю и дочери, М.Ф. и П.М. Толстым, 13 октября 1812 г. он сообщал, что «стоим уже более недели на одном месте и с Наполеоном смотрим друг на друга, — каждый выжидает время. Между тем маленькими частями деремся всякий день и поныне везде удачно»[151]. Другой дочери, Е.М. Хитрово, 14 октября Кутузов написал: «Я по-прежнему нахожусь против Наполеона. Мы наблюдаем друг за другом, прощупываем друг друга, но ни один из нас не хочет решительного боя. Между тем, я веду с ним малую войну с большим преимуществом, и не проходит дня без того, чтобы мы не взяли триста человек в плен»[152].
144
Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика: Опыт источниковедческого изучения. М., 1980. С.222.