***
Запахи гари, пороха и крови витают в воздухе, въедаются в кожу, проникают в тело, горечью расползаются по языку. Джон отвык от боли, но сегодняшняя ночь напомнила и вернула ему все сторицей. Физическая боль не пугала, словно что-то проходящее, а вот боль от потери, от беспомощности перетекала в злость. Одна мысль бьется в голове мужчины: «Они увели Джейн! Они похитили Джейн!», и красная пелена ярости, обретающая черты ухоженного лица европейца, застилает его взор. Вся сдерживаемая все эти годы дикость рвется наружу, требуя немедленного действия. Идти, бежать, если нужно - убить любого, кто встанет между ним и Джейн. Плач раздается по всей деревне. Тело вождя Куба лежит на земле, его окружают женщины племени и украшают для погребения. - Они приходили за мной, - мрачно говорит Тарзан, оглядывая удручающую картину разрушения, открывшуюся ему с рассветом, и ощущая на своих плечах тяжкий груз вины. - Не ты это сделал, - отвечает ему один из воинов племени. - Кто это был? - спрашивает Тарзан ни к кому конкретно не обращаясь. - Мы слышали про белых, которые воюют за деньги. Сжигают дома, угоняют людей. Форма у них не бельгийская, - начинает рассказ кто-то из воинов племени. - Это народные силы, - к ним подходит Джордж Вашингтон Уильямс. - Про них мне в Бельгии говорили. - Они упоминали фамилию Ром? - жадно спрашивает Джон. - Имен вообще не называли, - качает головой мужчина. - Но Леон Ром - посол бельгийского короля на территории Конго. - Еще что-нибудь? - Джон начинает понимать, в какую ловушку попал сам и затащил следом Джейн. - У меня все, - пожимает плечами Уильямс. - Почему они пришли за вами? Вопрос тонет в молчании. Джон, озаренный идеей, начинает чертить на песке подобие карты: - Они идут вверх по течению, это их замедлит. Если мы пойдем через земли Монами, то окажемся в горах Мбонги раньше них. - Куда они направляются? - задает очередной вопрос Уильямс. Один из воинов чертит другую линию: - Тут они построили железную дорогу. Если мы сядем на поезд, то сможем обогнать их. Тарзан согласно кивает. - Я пойду с вами, - решительно говорит Уильямс. - Вы не выдержите, - коротко отвечает Тарзан. Он уверен, что мужчина будет задерживать передвижение, а время и так уже работает против них. - Я пол-жизни провел в лесах, - упрямится Джордж. - Я лучше всех из вас справляюсь с винтовкой. Если бы не я, то вы сейчас связанный валялись бы в трюме. Упрямство и самонадеянность Уильямса начинают раздражать Джона. Он не может рисковать еще чей-то жизнью. Его возвращение и так принесло только смерть и горе, поставив под угрозу жизнь его семьи. С яростным рыком он оборачивается к Джорджу и железной хваткой берет мужчину за горло, поднимая над собой. - Думаете, я о себе беспокоюсь? - угрожающе говорит он. - Убери свои лапы, - хрипит Джордж. - Если бы не вы... - глаза Джона горят яростью. - Что, если бы не я? Если бы я не вытащил вас из Лондона... - У них моя жена и близкие, - твердо произносит Джон, борясь с желанием свернуть мужчине шею. Джордж действительно косвенно виноват в том, что произошло - ведь именно он уговорил его вернуться в Конго, но это не дает право Джону причинять ему вред. Пальцы Тарзана нехотя разжимаются и отпускают мужчину. Одна мысль о том, что Джейн может погибнуть, что он может не успеть, разрывает его сердце на части, заставляя чувствовать горячую волну отчаяния и боли. Однажды он уже переживал что-то подобное, но в этот раз с потерей Джейн он погибнет и сам. Крик боли несется над джунглями, спугивая стаю птиц. Тарзан, встревоженный звуком такого родного и любимого голоса, хватается за лиану и спешит на зов. Кала лежит, не в силах пошевелиться. Стрела, пронзившая левый бок, причиняет ей невыносимую боль и медленно отнимает последние силы. Он как можно бережней переворачивает Калу. Она резко выдыхает от боли. Ее рука касается его лица в нежном материнском жесте. Она рада видеть его в эти последние секунды своей жизни. Она любит его. Жизнь утекает, как поток быстрой реки, и вот уже последние искорки жизни гаснут в ее глазах. Тарзан знает запах смерти, запах крови, и этот запах заполняет все вокруг, проникая в него самого. Боль и отчаянье, дикая ярость и ненависть душат, не давая сделать вдох. Он принюхивается - дальше он знает, что делать. Запах другой, незнакомый, но такой ненавистный, запах страха исходит от стрелы, так безжалостно забравшей жизнь его матери. Тарзан бережно спускает тело Калы со своих рук и устремляется вперед, по следу этого запаха.