Вскоре лодка причалила, и Старика пинками вытолкали на берег. Среди воинов, прибывших по реке, расхаживали дикари в леопардовых шкурах, вышедшие из здания с факелами в руках.
Некоторые из них носили ужасающие маски.
Это были жрецы бога Леопарда.
Внезапно белого озарила догадка. Его доставили в тот самый таинственный храм людей-леопардов, о котором запуганные негры рассказывали невероятные, жуткие вещи, и который он считал скорее вымыслом, нежели реальностью. Однако реальность существования храма обрушилась на него с потрясающей очевидностью, когда, пройдя через главный вход, он оказался внутри здания.
Открывшееся ему варварское зрелище, освещенное множеством факелов, было из тех, что навсегда врезаются в память. В огромном зале толпились чернокожие воины из деревни Гато-Мгунгу. По приказу жрецов в масках, вынесших церемониальные одеяния, воины принялись разбирать кипы леопардовых шкур.
По мере того, как негры облачались в одежды своей варварской секты, картина постепенно менялась, пока белый не увидел вокруг себя сплошь желтые с черным шкуры леопардов, грозно изогнутые стальные когти и черные лица в боевой раскраске, частично скрытые уборами, изготовленными из голов леопардов.
Колеблющийся свет факелов играл на резных раскрашенных изваяниях, отражаясь от человеческих черепов, разнообразных щитов и диковинных масок, развешанных на высоких столбах, подпиравших кровлю. Ярче всего он освещал высокий помост в конце зала, где на возвышении стоял верховный жрец. Вокруг него толпились младшие жрецы, невзирая на то, что к массивному столбу рядом с верховным жрецом был прикован огромный леопард, который рычал и грозно скалился на обступивших помост людей. У леопарда была такая свирепая морда, что белый воспринял зверя как воплощение жестокой сущности культа, которую он олицетворял.
Взгляд Старика зашарил по залу в поисках девушки, но ее здесь не оказалось. При мысли, что ее где-то прячут в этом жутком месте, Старик содрогнулся. Если девушку привели сюда, то положение ее столь же безнадежно, как и его собственное. Доставив его в свой храм, позволив заглянуть в их святая святых, разрешив присутствовать на тайном сборище, люди-леопарды тем самым решили его судьбу, ибо свидетелей они в живых не оставляли. Теперь уже ничто не сможет спасти его, а все заверения и посулы Боболо были ложью.
Пройдя к помосту, Гато-Мгунгу, Боболо и другие вожди заняли места в первом ряду. Гато-Мгунгу переговорил с верховным жрецом, тот немедленно отдал приказ, и стража вытащила Старика вперед, по правую сторону от помоста. На белого уставились триста пар хищных глаз, горящих ненавистью, глаз беспощадных и голодных.
Верховный жрец обратился к рычащему, скалящемуся леопарду.
– Бог Леопард! – воскликнул он высоким пронзительным голосом. – Твои дети схватили врага твоего народа и привели сюда, в великий храм. Какова будет воля божественного Леопарда?
Воцарилась полная тишина. Все глаза были прикованы к верховному жрецу и леопарду. И тут произошло нечто такое, от чего у Старика по спине поползли мурашки, а на голове встали дыбом волосы. Из пасти хищника раздалась человеческая речь. Это казалось невероятным, но Старик слышал каждое слово собственными ушами.
– Повелеваю убить его, а его мясом накормить детей бога Леопарда!
Голос был низким, хриплым, с рычащими нотками.
– Но сперва приведите новую верховную жрицу, чтобы дети мои могли увидеть ту, которую мой брат приказал Лулими доставить из далекой страны!
Лулими, стоявший, как ему и полагалось по рангу, рядом с престолом верховного жреца, на глазах раздулся от гордости. Для него наступил момент долгожданного триумфа. Все взгляды присутствующих обратились к нему. Лулими припустил в диком танце, подпрыгнул высоко в воздух и издал протяжный крик, эхом отлетевший от балок потолочного перекрытия.
Меньшая братия остолбенела, – не скоро забудут они Лулими. Но тут их внимание переключилось с Лулими и обратилось к входу на помост. В проеме возникла девушка, весь наряд которой состоял из пары украшений. Она прошествовала на помост, следом за ней вышли остальные жрицы, одетые точно так же. Зал замер.
Старик попытался угадать, которая из них новая верховная жрица. Но они мало отличались друг от друга, разве только возрастом и степенью уродства. Их желтые зубы были подпилены для придания им остроконечной формы, носовые перегородки проколоты, а в отверстия вставлены палочки из слоновой кости, мочки ушей оттягивались до плеч тяжелыми украшениями из меди, железа и слоновой кости, лица, раскрашенные белым и голубым, напоминали жуткие маски. И вновь заговорил бог Леопард. – Введите верховную жрицу! – велел он. Взгляд Старика, как и всех остальных, обратился к проему за возвышением.
Из тьмы смежного помещения возникла неясная фигура, приблизившаяся к порогу, где ее озарило яркое пламя факелов.
У белого едва не вырвался крик ужаса и удивления. Там стояла та самая девушка, которую он мечтал отыскать.
X. ПОКА ЖРЕЦЫ СПЯТ
Когда старая ведьма, взявшая на себя опеку над девушкой, толкнула ее к выходу на помост, Кали-бвана замерла, похолодев от ужаса, при виде представшего ее взору зрелища.
Прямо перед ней в отвратительном одеянии стоял верховный жрец, рядом с ним на цепи бесновался леопард. Внизу колыхалось море свирепых раскрашенных лиц и причудливых масок.
От тяжелого резкого запаха человеческих тел девушке сделалось дурно, она слегка пошатнулась и закрыла глаза, чтобы ничего не видеть. Старуха сердито заворчала и пихнула девушку вперед.
В следующий миг ее схватил за руку верховный жрец Имигег и втащил на помост позади рычащего леопарда. Взревев, зверь бросился на девушку, но Имигег все рассчитал, и, остановленный цепью, хищник вздыбился в нескольких шагах от девушки, вспарывая воздух когтями.
Осознав весь драматизм положения, в котором оказалась девушка, Старик пришел в ужас. Охваченный ненавистью к неграм и страдая от собственного бессилия, он чуть не задохнулся. Он мучился от невозможности что-либо предпринять, между тем как вид девушки разжигал в нем пламя страсти. Вспоминая про то, как он дерзил и хамил ей, он едва не сгорал от стыда. И тут глаза девушки, устремленные в зал, встретились с его глазами.
Мгновение она равнодушно смотрела на него, а когда узнала, на лице ее отразилось удивление и недоверие. Девушка не сразу сообразила, что он тоже пленник. Его присутствие напомнило ей о грубости, с которой он обращался с ней при первой встрече.
Она восприняла его как еще одного врага, но сам факт, что он – белый, придал ей некоторую уверенность. Невозможно было представить, чтобы, при всех его пороках, он остался бы в стороне, позволив неграм держать в плену белую женщину и измываться над ней.
Но вскоре девушка сообразила, что он, как и она, всего лишь пленник, однако не отчаялась.
Она задавалась вопросом, что за странная прихоть судьбы свела их снова и в таком месте.
Она не ведала о том, что его схватили, когда он пытался помочь ей, такое не могло ей даже присниться. Знай она об этом и о двигавшем им чувстве, то для нее рассеялась бы даже та ничтожная уверенность, которую придавало ей его присутствие. Она же знала лишь то, что он человек ее расы, и его пребывание здесь внушало долю оптимизма.
Не один Старик, все присутствующие глядели, не отрываясь, на стройную, грациозную фигурку и прекрасное лицо новой верховной жрицы, глядели прищурясь, оценивающе. Среди них – Боболо, чьи налитые кровью, хищные глаза похотливо впились в белую девушку. Боболо жадно облизывал толстые губы. Свирепый вождь испытывал жажду, но жажду особого свойства.
Церемония посвящения верховной жрицы в сан продолжалась. Руководил действом Имигег, не замолкавший ни на минуту. Время от времени он обращался то к какому-нибудь младшему жрецу, то к жрице, а затем снова к богу Леопарду. Каждый раз, когда зверь отвечал, всех воинов охватывал священный трепет, за исключением Старика и белой девушки, которые быстро сообразили, что публику попросту дурачат.