Но почему, собственно, он не имеет права на бестактные вопросы? Разве не спас он ей жизнь? Разве она не обязана ему всем?
Но в тот же миг он осознал, что допустил грубость.
– Простите, – сказал он.
Скрестив руки на коленях, он уткнулся в них подбородком и уставился себе под ноги. Девушка глядела на него пристальным оценивающим взглядом спокойных серых глаз. Впервые за все время их знакомства она наконец-то толком разглядела его лицо.
Заросшее неряшливой бородой лицо имело правильные волевые черты. Девушка вдруг увидела, что, несмотря на грязь и изможденный вид – следствие лишений и невзгод, человек этот красив и не так стар, как ей казалось, лет тридцати, не более.
– Кстати, – сказала она вдруг, – а ведь я даже не знаю вашего имени.
Помолчав, он наконец отозвался:
– Малыш зовет меня Стариком.
– Разве это имя? – возразила она. – И потом вы совсем не старый.
– Благодарю за комплимент, – сказал он, – но если определять возраст человека его самоощущением, то старее меня нет никого на свете.
– Просто вы устали, – сочувственно сказала она. Ее голос чем-то напомнил ему материнскую ласку.
– Вы так много перенесли, и все из-за меня. Старику показалось, что она пытается загладить резкость своего недавнего ответа.
– Мне кажется, вам следует как можно лучше отдохнуть, прежде чем идти дальше.
– Пустяки, – сказал он, – а вот вам и в самом деле не мешало бы еще отдохнуть. Только не здесь. Как бы мы ни устали, нужно выбираться с земли бететов.
Он с усилием встал и протянул ей руку. Затем, несмотря на ее возражения, перенес девушку через ручей, и там они вышли на широкую тропу, по которой смогли идти рядом.
Через несколько шагов он остановился и вырезал две палки.
– Чтобы смогли ковылять дальше, – пояснил он с улыбкой. – Видите, вот мы и постарели.
Однако себе он взял палку увесистую, сучковатую, походящую скорее на дубину, чем на посох.
И они снова побрели плечом к плечу.
Всякий раз, когда девушка невзначай касалась его, он вздрагивал всем телом, но тут же вспоминал про Джерри Джерома и брал себя в руки.
Некоторое время они шли в молчании, думая каждый о своем. Первой нарушила тишину девушка.
– Старик – это не имя, – сказала она. – Не могу же я вас так называть. Это нелепо.
– Мое настоящее имя ничуть не лучше, – заверил он. – Мне дали имя в честь деда, а у дедушек имена бывают довольно чудные.
– Точно, – подхватила она. – И все-таки имена у них старые, добрые, солидные. Моего дедушку звали Абнер.
– Как, у вас был только один дедушка?
– По имени Абнер – один. Ну так как же звали вашего деда, признавайтесь?
– Хайрем, но друзья называют меня Хай, – поспешно добавил он.
– А фамилия? Не могу же я обращаться к вам просто по имени.
– Почему? Мы же друзья, разве нет?
– Ладно, – согласилась она. – Но вы мне так и не ответили.
– Хай – этого достаточно, – суховато сказал он.
– А если мне придется представить вас кому-нибудь?
– Кому, например?
– Боболо, – пошутила она и рассмеялась.
– С этим джентльменом я уже знаком. Но раз уж речь зашла об именах, хотелось бы узнать и ваше.
– Туземцы зовут меня Кали-бвана.
– Но я не туземец, – обронил он.
– Мне нравится, когда меня называют Кали. Зовите меня Кали, – сказала девушка.
– На местном наречии «кали» означает «женщина». Ладно, женщина.
– Если еще раз назовете меня так, то я перестану с вами разговаривать.
– Хорошо, Кали так Кали, раз вы настаиваете. Помолчав, он добавил:
– Знаете, мне оно тоже нравится. Самое обычное слово, а получилось прекрасное женское имя.
Между тем лес незаметно поредел, деревья расступились, стало меньше кустов. Выйдя на поляну, Старик остановился, взглянул на солнце и удрученно покачал головой.
– Оказывается, мы шли не на запад, а на восток, – объявил он.
– Какая досада!
– Каюсь, это моя вина, но из-за этих проклятых деревьев я не мог свериться по солнцу. Такое впечатление, будто это происки злого духа, который, подстерегая человека, вселяется в неодушевленные предметы, а потом смеется над его неудачами.
– Вы ни в чем не виноваты, – бросилась разубеждать его девушка. – Может, я не так выразилась, но вы сделали все, что от вас зависело.
– В общем, так. Дойдем до следующего ручья и вдоль него доберемся до реки. Ручей должен непременно впадать в реку. Назад нам нельзя, слишком опасно. Мы должны уяснить себе, что впереди долгий и трудный поход и к нему нужно как следует подготовиться.
– То есть? О чем вы?
– Мы должны нормально питаться, а не перебиваться случайными фруктами и улитками, которые не прибавляют сил. Нужно мясо, но его необходимо добыть, а у нас нет оружия.
– И поблизости ни магазина спорттоваров, ни ружейной лавки.
Веселая острота спутницы растрогала Старика. Несмотря на все потрясения, лишения и усталость, девушка не падала духом. Ни разу не посетовала, не закапризничала. Подолгу бывала серьезной, как того требовали обстоятельства, однако сумела сохранить силу воли и чувство юмора.
– Придется самим стать оружейниками, – проговорил он. – Нужно изготовить оружие.
– В таком случае почему бы нам не начать прямо с пулеметов, – предложила она. – С ними я буду чувствовать себя спокойнее.
– Все, на что мы способны, – это лук, стрелы и копья, – осадил ее Старик.
– А я-то воображала, что быстренько сумею состряпать пулемет, – призналась она. – Что за никчемное создание эта современная женщина!
– Я бы этого не сказал. Даже не представляю, что бы я без вас делал!
Невольное признание вырвалось так неожиданно, что Старик даже не осознал, что именно он сказал. Он, который относил себя к женоненавистникам! Зато девушка сразу все поняла и улыбнулась.
– А мне казалось, что вы презираете женщин, – с серьезным видом сказала она. – Это стало ясно в первый же день нашего знакомства.
– Не надо об этом, прошу вас! – взмолился Старик. – Тогда я еще не знал вас!
– Какой комплимент! Совсем не похоже на того грубияна, которого я встретила однажды.
– Кали, я уже совсем не тот, – тихим серьезным голосом произнес Старик.
В этих словах девушка услышала признание и мольбу о прощении. В порыве чувств она коснулась его руки. Ласковое, теплое прикосновение оказалось искрой, попавшей в бочку с порохом. Резко повернувшись, он схватил ее, прижал к себе изо всех сил, словно стремясь слиться с ней воедино, и в тот же миг, прежде чем она успела увернуться, приник к ее губам в страстном поцелуе.
Девушка отшатнулась, стала вырываться.
– Как вы посмели? – возмутилась она. – Я вас ненавижу!
Он разжал объятия, и они стали лицом к лицу, взволнованно дыша и глядя друг другу в глаза.
– Я вас ненавижу! – повторила она.
Он не отрывал взгляда от горящих глаз девушки.
– Я люблю тебя, Кали, – сказал он твердо. – Моя Кали!
XXI. ВЛЮБЛЕННАЯ ТУЗЕМКА
Самец Зу-То из стаи великих обезьян поссорился с То-Ятом, своим вожаком, поскольку оба хотели завладеть молодой самкой. То-Ят был огромным, могучим самцом, самым сильным в стае, а потому, естественно, являлся вожаком, из-за чего Зу-То не спешил вызывать его на смертный бой.
Однако, влечение к красотке от этого не уменьшилось, и Зу-То умыкнул ее, подговорив нескольких молодых самцов, недовольных правлением То-Ята, присоединиться к ним. Те охотно согласились и прихватили своих самок. Так образовалась новая стая. И, как всегда, возникли трения из-за женщины.
Стремясь к самостоятельности, Зу-То ушел в новые края, чтобы избежать случайной стычки с То-Ятом. Вместе с ним в числе других ушел и его друг Га-Ят.
Га-Ят обладал могучей силой, превосходя, пожалуй, самого То-Ята, однако Га-Ят держался в стороне, предпочитая ни во что не вмешиваться. Пока ему хватало еды, пока никто не посягал на его самок – а при его габаритах и мощи любое соперничество было обречено на неудачу – его совсем не тревожил вопрос о том, кто станет вожаком новой стаи.