Подозвав самых близких людей, Тарзан сообщил им новый план, встреченный одобрительными возгласами, и, кликнув обезьян, отправился на темный бульвар в сопровождении Максимуса Прекларуса, Кассиуса Асты, Цецилия Метеллуса, Мпингу и полдюжины гладиаторов, наиболее известных в Кастра Сангвинариусе.
Тем временем в дворце началась церемония бракосочетания Фастуса и Дилекты, местом проведения которой были выбраны ступени, ведущие к трону цезаря. Там, лицом к гостям, уже стоял верховный жрец, и чуть ниже Фастус. К ним по центру длинного зала медленно шла мертвенно бледная невеста в сопровождении девственных весталок, в чьи обязанности входило поддержание священного огня храма.
Дилекта ступала, не видя ничего вокруг. В толпе заговорили о том, что новобрачная уже сейчас выглядит, словно императрица, настолько благородно и величественно она держалась. Но никто не видел острого кинжала, который она сжимала в руке в складках длинного свадебного платья.
Дойдя до жреца, Дилекта не остановилась, как это сделал Фастус и как того требовал церемониал, а прошла мимо и, поднявшись на ведущие к трону ступени, предстала перед Сублатусом.
– Народ Кастра Сангвинариуса веками приучен к тому, что к цезарю можно обращаться за защитой, – произнесла она. – Цезарь не только издает законы, он олицетворяет собой правосудие. Он является либо воплощением справедливости, либо тираном. Итак, кто ты из двух, Сублатус?
Цезарь занервничал.
– Что за нелепая фантазия, дитя мое? – спросил он. – Кто подучил тебя говорить так с цезарем?
– Никто меня не подучивал, – сухо ответила девушка. – Это мой последний шанс, и хотя я знаю, что все напрасно, я решила сама удостовериться прежде, чем отвечу отказом.
– Ступай! – бросил цезарь. – Довольно этих глупостей. Займи свое место перед верховным жрецом и произнеси брачный обет.
– Ты не имеешь права не ответить мне, – решительно произнесла девушка. – Я обращаюсь к цезарю. Это право как гражданки Рима, праматери всех городов, передано мне по наследству нашими предками. И в этом праве ты не посмеешь мне отказать, Сублатус.
От гнева император пошел пятнами.
– Приходи завтра, – отрезал он. – Тогда и поговорим.
– Если ты не выслушаешь меня сейчас, то никакого завтра не будет, – молвила она. – Я настаиваю на соблюдении своих прав.
– Хорошо, – холодно произнес цезарь. – Каких милостей ты требуешь?
– Мне не нужна милость, – ответила Дилекта. – Я хочу знать, будет ли выполнено то, за что я плачу ценой страшной жертвы?
– О чем ты? – спросил Сублатус. – Что тебе нужно?
– Прежде чем выйти замуж за Фастуса, я хочу видеть Максимуса Прекларуса. Мне необходимо удостовериться в том, что он жив и здоров, – ответила девушка. – Как тебе известно, я согласилась на брак только при этом условии.
Взбешенный цезарь вскочил на ноги.
– Он здесь! Максимус Прекларус рядом со мной! – крикнул голос с балкона, выходящего в зал.
XIX. МИЛОСТЬ БОГОВ
Присутствующие вскинули головы к балкону, откуда раздался голос. В переполненном зале пронесся гул удивления.
– Варвар! Максимус Прекларус! – раздалось в толпе.
– Стража! – завопил цезарь.
Тарзан прыгнул с балкона на колонну, подпиравшую свод, и быстро соскользнул вниз. Обезьяны устремились следом за ним.
У трона Тарзана с шестеркой косматых обезьян встретила дюжина обнаженных мечей. Женщины завизжали и попадали в обморок. Цезарь скрючился на своем золоченом кресле, оцепенев от ужаса.
Путь Тарзану преградил подскочивший молодой патриций с занесенным мечом, но его опередил То-Ят. Желтые клыки обезьяны впились в горло человека, и этого оказалось достаточно. Огромная обезьяна взгромоздилась на тело своей жертвы, испустив победный клич. Патриции попятились назад.
Фастус с воплем бросился наутек. Тарзан подскочил к Дилекте. При виде надвигающихся на него обезьян цезарь в панике спрыгнул со своего места и спрятался за спинкой трона, который являлся символом его величия и власти.
Между тем пребывавшие в зале патриции, офицеры и солдаты, видя, что зачинщиками переполоха оказались всего лишь дикий варвар и шесть безоружных обезьян, пришли в себя и двинулись в наступление. В этот момент под балконом, откуда спустился Тарзан, открылась потайная дверь, и в зал вбежали Максимус Прекларус, Кассиус Аста и те, кто вместе с Тарзаном штурмовал стену дворца под сенью раскидистых деревьев.
Сторонников цезаря остановили лучшие клинки Кастра Сангвинариуса, поскольку в первых рядах нападавших находились профессиональные гладиаторы, чьим выступлениям в течение всей недели шумно рукоплескала публика. Тарзан передал Дилекту на попечение Мпингу, ибо самому ему и Прекларусу предстояло принять участие в битве.
Мало-помалу защитникам Дилекты пришлось отступить под напором патрициев, охраны и солдат, вызванных из других частей дворца. Они отошли к потайной двери, в то время как Тарзан и его товарищи отбивали атаку, а большие обезьяны наводили на неприятеля ужас своей свирепой агрессивностью.
Снаружи перед дворцом народ выломал массивные ворота, и орущая толпа лавиной вкатилась во двор, растоптав охранников, а заодно и кое-кого из своих.
Но легионерам-ветеранам удалось заслоном встать перед самым входом, удерживая недисциплинированную толпу, которая разрослась до таких размеров, что присоединившиеся мятежные войска просто затерялись в ней.
Охрана подтащила к ступеням дворца катапульту и стала осыпать нападавших камнями. Народ продолжал наседать, поражаемый копьями защитников дворца.
Издалека, от ворот Декуманы, послышался звук трубы, а от главных ворот Декстра – строевой шаг войска. Звуки эти были неверно истолкованы теми, кто стоял по краям толпы, вызвав их аплодисменты и одобрительные возгласы. Так уж повелось, что к толпе всегда липнут трусливые личности, которые рассчитывают одержать победу за счет жизней других. На сей раз им показалось, что войска готовы перейти на сторону народа. Но радость их длилась недолго – первая же центурия, свернувшая на главную улицу от ворот Декуманы, атаковала их копьями и мечами. Уцелевшие разбегались в разные стороны.
Центурии стремительно накатывались одна за другой. Очистив главную улицу, они набросились на чернь, занявшую дворцовый двор, и вскоре от мятежников осталось лишь несколько вопящих человек, которые ринулись к дворцовой ограде в поисках спасения. Их упорно преследовали грозные легионеры с пылающими факелами и обагренными кровью мечами.
Вынужденные отступить, Тарзан и его сторонники укрылись в небольшом помещении. Дверь была низкая, оборонять ее не составляло особого труда, но когда они устремились к окну, через которое проникли во дворец, то увидели, что путь к отступлению отрезан – сад буквально кишел легионерами. Стало ясно, что восстание подавлено.
Каморка, в которой они находились, с трудом вмещала такое количество людей, но являлась тем не менее едва ли не лучшим убежищем во всем дворце, поскольку здесь было только два хода – низкая дверь, ведущая в тронный зал, и небольшое окно, выходившее во дворцовый сад. Каменные стены могли противостоять любому оружию, каким располагали легионеры. Но что будет теперь, когда восстание потерпело поражение и легионеры не присоединились к народу?
Как только начнется голод и люди почувствуют жажду, эта комната превратится в тюрьму и камеру пыток, а для многих, возможно, станет и могилой.
– Ах, Дилекта! – воскликнул Прекларус, оказавшись рядом с ней. – Я нашел тебя, но, увы, скоро потеряю вновь. Своим легкомыслием я обрекаю тебя на гибель.
– Своим появлением ты спас меня от смерти, – возразила девушка.