Занятый борьбой с пиявкой, Тарзан не сразу обратил внимание на то, что они находятся в настоящей осаде и на сей раз противник был куда грознее, чем гигантский лев: со всего пространства болота к людям сползались пиявки. Их было настолько много, что они местами образовывали сплошную живую массу, преодолеть которую было невозможно. Во все стороны простиралась топь, населённая такими же кровососами. Спасения искать было негде, а скоро наступит ночь, тьма и… при полной беспомощности людей исход мог быть только один. В глазах Дуса застыли отчаяние и обречённость.
Человек-обезьяна так просто сдаваться не желал и принялся орудовать копьём, поражая врагов. Из пиявок, словно из распоротых бурдюков, полились ручьи крови. Но, похоже, она только привлекала новых и новых врагов. Их количество увеличивалось на глазах. У Тарзана опустились руки, дрогнуло его мужественное сердце. А небо уже тускнело, быстро наливаясь темнотой, вокруг воцарялся мрак: вот-вот и в свои права вступит ночь, последняя ночь в их с Дусом жизнях.
Кровососы сближали круг. «Человек песков» прижался к Тарзану, дрожа своим маленьким телом. Бежать им было некуда, ничего вокруг не видно, легко угодить в топь, завязнуть и утонуть в болоте. Тарзану стало казаться, что они обречены на смерть, иного исхода нет.
Но даже столь безнадёжное положение не помешало ему заметить, что пиявки избегали даже просто коснуться плаща Дуса, оставленного им на том месте, где он сидел. Чем-то одежда луссов отпугивала их.
Тарзану пришла спасительная идея, которой он тут же поделился со своим спутником. «Человек песков» сразу же ухватил свой брошенный плащ, а Тарзан скинул свой с плеч и завернулся в него с головой. Он видел, что рядом то же самое проделывает его товарищ. Они легли и так провели всю ночь до рассвета, пиявки не осмелились прикоснуться к ним. «Ещё и такое охранительное свойство у плащей, – благодарно подумал Тарзан. – И несомненно, далеко не последнее, со временем выяснятся и другие. Интересно, какие же?..»
Утром, с рассветом, кровососы уползли в глубь болота и скрылись в мутной жиже, родной для них стихии.
Человек-обезьяна засомневался: стоит ли продолжать путь дальше? Но думал недолго, упрямство со всё ещё неудовлетворённым любопытством заставили принять решение – идти вперёд. А там будь, что будет. Понадеялся на своё везение и силу, а ещё на копьё и плащ.
Через несколько часов путники выбрались на сравнительно сухое место со странной растительностью в виде мясистых кактусов и агав невообразимо причудливых форм и размеров. Многочисленные ручьи слились в широкую реку с мутной, грязной водой, которые упорно неслись вперёд, словно опаздывая на свидание с кем-то. В ней водились чудовищные создания. Однажды вынырнуло животное с бочкообразным туловищем, змеиной шеей и небольшой головкой. Зубастая пасть доказывала, что это далеко не мирное существо. Сие подтвердил и её красноречивый взгляд, брошенный на людей, как на возможную, но – увы! – недосягаемую добычу. С сожалением зверюга отвернулась, заработала ластообразными конечностями и вновь скрылась в воде, взметнув тучу брызг. Тарзан только покачал головой. От такой лучше держать подальше.
Впрочем, здесь и на суше водились чудища не лучше, в чём люди скоро убедились.
Они проходили мимо болота, поверхность которого разрывали пузыри каких-то газов, поднимающихся из его топких недр. Вокруг распространялся тошнотворный запах, похожий на вонь гниющих яиц.
Заросли тростника заколебались, раздвинулись и из них показалась огромная змея-Гиста метров в шесть длиной. Она походила на удава, но имела пару ног. Со злобным шипением змея устремилась на путников.
Тарзан оглянулся: со всех сторон их окружали болота и лишь впереди виднелся холм с выступами скальных пород. Показал Дусу, что следует именно там искать спасение. Они припустились бежать к холму, но Гиста от них не отставала. Конечно, человек-обезьяна мог бы прибавить шагу, но не хотел бросать своего спутника. Подхватил «человека песков» на руки и помчался со всех ног.
Какое-то время разрыв с преследователем увеличивался, но скоро пришла усталость и чудовище вновь стало их настигать. Вот оно уже совсем близко и готовится схватить людей… Тарзан повернулся и пригвоздил копьём к земле бочкообразное туловище. Змея зашипела, принялась бешено извиваться, вырвала древко, помогая себе при этом лапами, и вновь устремилось в погоню.