— Вот дьявол! — воскликнул Розетти.
Тэк усмехнулся его реплике и продолжал:
— Только под властью голландцев индонезийцы были освобождены от постыдного ярма рабства. Мои предки принесли на эту землю относительный мир, порядок и благополучие. Если же после войны голландцам придется оставить этот край и уйти, народ скатится до того первобытно-агрессивного состояния, какое и было до прихода голландцев. Это принесет островитянам новые муки рабства, угнетение и кровь.
— Но разве не имеют народы права на независимость? — спросил Бубнович.
— Только те, которые за нее борются, и добиваются независимости,— ответил решительным тоном ван дер Бос.— Индонезийская цивилизация весьма древняя. Первые упоминания о ней мы находим в древнекитайских летописях. И за прошедшие тысячелетия до завоевания островов голландцами народ жил в рабстве то у собственных, то у чужестранных правителей. Значит, он не достоин того, что вы называете независимостью. А под властью голландцев индонезийцам живется неплохо — им предоставлены всяческие свободы. Чего еще они могут желать?
— Я — республиканец и был против того, что называют «новым курсом»,— сказал Бубнович.— Но вот вам моя точка зрения: свобода — это то, за что мы воюем.
— Черт бы меня побрал! — воскликнул Джерри Лукас.— Я не уверен, знает ли кто-нибудь из нас точно, за что именно мы воюем. Я то просто убиваю японцев, чтобы скорей закончилась проклятая война и можно было вернуться домой. А после того, как мы сделаем дело, чертовы политики наверняка снова смешают карты.
— И любители бряцать оружием начнут приготовления к третьей мировой войне,— в тон ему добавил ван дер Бос.
— Я думаю, они начнут эту подготовку в самое ближайшее время,— заметила Кэрри.
— И докончат тогда, когда подрастут наши дети и можно будет их отправить на новую войну,— буркнул Джерри.
Наступило неловкое молчание. Джерри понял, что его наивную реплику можно толковать превратно, и вспыхнул. Г Пек и Кэрри тоже заалели. Все остальные, взглянув на них, обменялись улыбками. Это лишь ухудшило положение.
В конце концов давно крепившийся ван дер Бос не смог удержаться и разразился смехом. Все присоединились к нему, даже Кэрри и Джерри. Синг Тэй, в это время занятый стряпней, совсем разрядил напряжение, пригласив всех на ужин.
Жаркое из дикого кабана, куропатки с пряностями, фрукты и орехи — вот какое меню было предложено честной компании.
— Как мы шикарно живем,— заметил Дэвис с набитым ртом.
— Ни в каком отеле нам не смогли бы предложить ничего лучшего,— ответил Розетти.
— И выбор продуктов изобильный, причем никаких выдач по карточкам,— подмигнул присутствующим Тарзан.
— Даже денег не нужно. Вот это жизнь! — добавил Розетти.
— Приезжайте на Суматру после войны,— включился в беседу ван дер Бос.— Вы еще не то увидите...
Бубнович покачал головой:
— Если случится чудо и я живым доберусь до родного Бруклина — будьте уверены, до конца дней носа оттуда не высуну.
— А я — из Техаса,— в тон ему добавил Дэвис.
— Техас — это хороший штат? — спросила Кэрри.
— Самый лучший,— уверил ее Дэвис.
— Но Джерри мне говорил, что лучший штат в Америке — это Оклахома.
— Оклахома! Ну что вы! Оклахома — просто маленькая индейская резервация,— презрительно процедил Дэвис.— Вот послушайте! Техас почти в четыре раза больше по площади. Хлопка в Техасе собирают больше, чем в каком-нибудь другом штате. И кроме того — Техас первый по скотоводству. В Техасе выращивают самых крупных быков и коров, овец и мулов. В Техасе — самые большие и богатые ранчо в мире.
— И самые отъявленные хвастуны тоже родом из Техаса,— сказал Дуглас.— Если вы, Кэрри, действительно хотите знать, какой штат в Америке самый прекрасный — я вам скажу. Это — Калифорния. Приезжайте после войны в долину Сан-Франциско, и вам никогда больше не захочется жить в каком-нибудь другом месте.
— Но мы еще не слышали ничего о штате Нью-Йорк,— усмехнулся Джерри, взглянув на Бубновича.
— Нью йоркцы не любят хвастать,— ответил Бубнович на вызов.— Они не хотят оскорблять чувств жителей других штатов.
— Это уже кое-что в их пользу, — заметил ван дер Бос.