Поднявшись, человек-обезьяна поставил ногу на труп поверженного врага, поднял лицо к грохочущему небу, и, когда блеснула молния и разразился тропический ливень, из его груди вырвался жуткий победный клич обезьяны-самца.
Достигнув своей цели и отогнав врага от логова, Тарзан собрал огромную охапку веток и листьев и улегся, одновременно ими же и укрывшись. Несмотря на удары грома и яркие молнии, он немедля крепко заснул.
Глава 2
ЛЬВИНАЯ ПЕЩЕРА
Дождь продолжался в течение двадцати четырех часов, это был теплый и обильный тропический ливень, поэтому, когда он стих, тропа, по которой следовал Тарзан, совсем размокла и исчезла в сырой растительности. Джунгли напитались влагой, идти по мокрому лесу было холодно и неудобно. Тарзан продрог и был в угрюмом настроении, пробираясь по лабиринту джунглей. Ману-мартышка дрожала, сидя в сырых листьях. Она недовольно ворчала при его приближении, но переставала болтать, когда он оказывался рядом. Даже пантеры и львы пропускали рычащего Тармангани, не приставая к нему.
Когда на второй день пути выглянуло солнце, .широкую открытую долину обильно залило живительное тепло. Тарзан отогрел свое бронзовое тело. Настроение его улучшилось; но все же он превратился в угрюмое грубое животное, настойчиво пробирающееся вперед, на юг. Он надеялся там снова отыскать след немцев.
Тарзан пришел в земли Немецкой Восточной Африки, и в его намерения входило добраться до скалистого кряжа западнее Килиманджаро, к суровым горным вершинам. Он готов был пересечь горы, затем повернуть к востоку вдоль южной стороны скалистой цепи и выйти к железной дороге, ведущей в Тангу.
Исходя из опыта, приобретенного среди людей, он полагал, что в направлении этой железной дороги, вероятнее всего, и будут наступать немецкие войска. Двумя днями позже с южных склонов Килиманджаро он слушал далекую канонаду пушек, доносящуюся откуда-то с востока.
Вторая половина дня выдалась мрачной и облачной, и когда Тарзан проходил через узкое ущелье, несколько крупных капель дождя упало на его обнаженные плечи. Тарзан тряхнул головой и поежился, выражая свое недовольство ворчанием, затем огляделся кругом в поисках убежища. Он изрядно промок и продрог. Ему хотелось побыстрее добраться к источнику пушечной канонады, ибо он знал — там немцы воюют против англичан. На какое-то мгновение его грудь наполнилась гордостью при мысли, что он англичанин. Ему захотелось встать в ряды бойцов и задать перцу этим бошам, но минутный порыв патриотизма быстро прошел. Он снова со злобой тряхнул головой.
— Нет,— пробормотал он.— Тарзан-обезьяна не англичанин, англичане — люди, а Тарзан — Тармангани.— Владыка Джунглей, однако, не мог скрыть от себя, от своего горя или от своей мрачной ненависти к человечеству в целом, что все же его сердце дрогнуло при мысли, что англичане восстали против немцев! Он сожалел, что англичане были человеческими существами, а не большими белыми обезьянами, кем он снова себя считал.— Завтра,— подумал он,— я пойду этим путем и найду немцев! — после чего приступил к поискам убежища от бури.
Вдруг он обнаружил низкое и узкое отверстие, которое было похоже на пещеру, у основания отвесной скалы, образующей северный склон горы... Вытащив нож, Тарзан осторожно приблизился к отверстому входу, так как понимал, что если это пещера, то, скорее всего, она служит логовом какому-нибудь зверю. Перед входом лежало много обломков камней разных размеров, таких же, как и те, что были разбросаны у подножия огромного утеса. Тарзан подумал, что если найденная пещера не занята никем, этими камнями он завалит вход и обеспечит себе спокойную и мирную ночь внутри убежища. Пусть буря свирепствует, Тарзан переждет ее в пещере. Пока стихия беснуется снаружи, ему внутри будет удобно и сухо. Тонкая струйка холодной воды пробежала по голой спине. Нужно было спешить. Тарзан подошел поближе к пещере и опустился на колени. Он обнюхал землю и тихо зарычал, его верхняя губа поднялась, обнажив зубы, готовые к схватке. Он узнал, кто хозяин пещеры.
— Нума,— пробормотал Тарзан и решил, что не остановится. Нума мог отсутствовать, и надо было обследовать пещеру в отсутствие льва.
Вход был так низок, что человек-обезьяна вынужден был встать на четвереньки, чтобы просунуть голову в отверстие, но сначала он осмотрелся, прислушался и повел носом во все стороны; обернувшись, обнюхал воздух и позади себя, чтобы не попасть впросак. При первом взгляде он увидел внутри пещеры узкий тоннель с поблескивающим дневным светом в дальнем конце. Внутри тоннеля поэтому не было темно, и человек-обезьяна мог легко увидеть, что ход в данный момент пуст. Осторожно продвигаясь вперед, Тарзан дополз к противоположному выходу, полностью сознавая, какой опасности подвергнется, если Нума войдет в пещеру навстречу ему. Но Нума не появился, и человек-обезьяна растянулся во весь рост у выхода, но тут он обнаружил еще один лаз и, двинувшись туда, оказался в глубокой скальной трещине. Стены ее с обеих сторон были отвесны, они пересекали крутой обрыв, образуя проход из внешнего мира в каменный колодец, полностью огороженный со всех сторон крутыми неприступными скалами.