— Что ты имеешь в виду?
— Ну, она не расскажет Орману о том, что я бываю у тебя и вообще о нас?
— Нет, не расскажет, она не такая.
— Я бы не сказал, что она слишком умна, но она и не глупа. Единственный ее недостаток заключается в том, что с тех пор, как она снялась вместо тебя в нескольких сценах, когда у тебя был приступ лихорадки, ей взбрело в голову, что она может играть не хуже тебя.
— Ее пару раз похвалили, и она вообразила невесть что. Она даже осмелилась сказать мне, что я перед ней в долгу. Поверь, вернувшись в Голливуд, она не оставит своих интриг.
— Никто на свете не сможет играть, как ты, Наоми, — воскликнул Оброски. — Раньше, когда я только мечтал стать артистом, я просмотрел все фильмы с твоим участием. У меня был целый альбом с твоими фотографиями, вырезанными из киножурналов и газет. А сейчас, подумать только, я играю вместе с тобой и ты любишь меня.
Тут он понизил голос до шепота.
— Ведь ты любишь меня? Правда?
— Конечно, люблю.
— Но почему тогда ты так ласкова с этим Орманом?
— Мне приходится дипломатничать, потому что нужно думать о своей карьере.
— Но иной раз ты ведешь себя с ним так, будто между вами что-то было, — недоверчиво произнес он.
— Об этом он только и мечтает! Знаешь, если бы он не был постановщиком, я бы его к себе и на милю не подпустила.
Где-то вдалеке лесную тишину вновь прервал протяжный крик, ему в ответ раздалось рычание льва, затем к ним присоединился жуткий хохот гиены.
Девушка вздрогнула.
— О, Боже! Я отдала бы миллион долларов за то, чтобы сейчас очутиться в Голливуде.
— Это похоже на крики душ умерших, затерявшихся в ночи, — прошептал Оброски.
— Они взывают к нам. Они ждут нас. Они знают, что мы придем, и тогда они погубят нас.
Полог палатки шевельнулся, и Оброски мгновенно вскочил на ноги. Девушка села на постели, широко раскрыв глаза. Полог откинулся, и в свете ночника показалась Ронда Терри.
— Привет, — весело сказала она.
— Ты бы постучала, прежде чем войти, — недовольно проворчала Наоми. — Ты меня напугала. Ронда обратилась к Оброски.
— А теперь беги к себе. Пора баиньки. Все маленькие человеко-львы давно уже в своих кроватках.
— Я и так уже собирался уходить, — буркнул Оброски. — Я…
— Тебе бы лучше уже исчезнуть, — прервала она его. — Кажется, я видела, что Том направляется в нашу сторону.
Оброски побледнел.
— Хорошо, я побежал, — быстро сказал он и выскочил из палатки.
Наоми Мэдисон выглядела несколько взволнованной.
— Ты действительно его видела? — спросила она.
— Да. Он ходит вокруг, словно разъяренный бык.
— Но ведь говорили, что он пошел спать.
— Если и пошел, то прихватив с собой бутылку. Внезапно послышался голос Ормана.
— Эй ты! А ну-ка вернись!
— Это вы, мистер Орман? — голос Оброски заметно дрожал.
— Что ты делал в палатке девушек? Разве я не предупреждал всех мужчин, что к ним заходить нельзя?
— Я искал Ронду. Просто хотел спросить ее кое о чем.
— Врешь! Ронды там не было. Я видел, как она только что вошла. Ты был там с Наоми! У меня чешутся руки надавать тебе по шее!
— Клянусь, мистер Орман, я пробыл там всего одну минутку. Когда я увидел, что Ронды нет, я сразу же вышел.
— Ты сразу же вышел, как только Ронда вошла в палатку. Грязная лживая свинья! Слушай меня внимательно. Ты ухлестываешь за Наоми, а она моя. Если я еще раз увижу, что ты вьешься вокруг нее, то прикончу тебя без лишних слов. Ты понял?
— Да, сэр.
Ронда взглянула на Мэдисон и подмигнула.
— Папочка сердится, папочка недоволен, — шепнула она.
— Боже мой! Он же убьет меня! Наоми тряслась от страха.
Полог палатки отлетел в сторону, и в нее ввалился Орман. Ронда вскочила ему навстречу.
— Что это значит? — требовательно спросила она. — Сейчас же выйдите вон!
Челюсть Ормана задрожала. Он не привык к такому обращению и был растерян. Несколько мгновений он стоял неподвижно и молча, разглядывая Ронду, будто животное неизвестной породы.
— Я только хотел поговорить с Наоми, — наконец произнес он. — Я не знал, что вы здесь.
— Поговорить можно и завтра, а о том, что я здесь, вы знали — сами только что сказали об этом Стенли.
При упоминании имени Оброски Орман снова впал в бешенство.
— Именно о нем я и хочу с ней поговорить! Он шагнул к кровати Наоми.
— Слушай ты, потаскушка, — прорычал он. — Тебе не удастся сделать из меня посмешище. Если я еще раз увижу тебя с этим поляком, я тебя в порошок сотру.