— Ты достаточно хорошо владеешь копьем, — сказала девушка. — Еще не поздно выбрать другое оружие. Прошу тебя, сделай это.
— Ты за меня беспокоишься? — спросил Блейк. — Ну скажи, для этого много слов не надо.
Девушка на мгновение потупилась, затем гордо вскинула голову. Глаза ее засверкали.
— Я дочь короля Ниммра, — заявила она, — и беспокоюсь за всех его подданных, включая самых бедных.
«В следующий раз будешь поосторожнее, сэр Джеймс», — подумал Блейк, но ничего не сказал и лишь улыбнулся в ответ.
Гвинальда гневно топнула ногой.
— У тебя нахальная улыбка, милорд! — сказала она с негодованием. — Мне это не нравится. Кроме того, ты слишком дерзок с дочерью короля.
— Я только спросил, боишься ли ты, что меня убьют. Вот и все.
— А я ответила. И это вызвало у тебя улыбку?
— Я улыбнулся потому, что прочел ответ в твоих глазах прежде, чем его произнесли твои губы, и понял, что глаза твои сказали правду.
Принцесса снова возмущенно топнула ногой.
— Невоспитанный хам! — воскликнула она, вздернула подбородок, отвернулась и пошла прочь.
XI. ЗАВТРА ТЫ УМРЕШЬ!
Вечером того же дня деревня вождя Батандо вовсю праздновала возвращение Улалы.
По случаю торжества были забиты козы и зарезано множество кур, праздничный стол ломился от фруктов и хлеба из маниоки, рекой лилось пиво. До самого утра играла музыка. Люди веселились и танцевали до упаду, и лишь в полдень следующего дня Фекхуану удалось наконец поговорить о важных делах с вождем Батандо.
Старый вождь лежал в тени перед своей хижиной, страдая от последствий ночной оргии.
— Мне нужно поговорить с тобой о людях пустыни, — начал Фекхуан.
Батандо буркнул что-то вроде того, что у него раскалывается голова.
— Вчера ты сказал, что поведешь их к входу в запретную долину, — продолжал Фекхуан. — Выходит, ты не намерен с ними бороться?
— Если приведем их к входу в долину, то уже не будет нужды бороться с ними, — ответил, морщась, Батандо.
— Ты говоришь загадками, — сказал Фекхуан.
— Послушай, Улала, — начал старый вождь. — В детстве тебя похитили и разлучили с родиной. В том возрасте ты многого не знал, а если что и знал, то забыл. В запретную долину попасть не трудно. Всем галла известно, что туда ведут два пути. Первый — через горы на севере, второй — через туннель в скале на юге. Больше ходов нет, их знает любой галла, как знает и то, что из запретной долины нет выхода.
— Что за нелепица, Батандо! — воскликнул Фекхуан. — Если есть два входа, то, значит, существует и два выхода.
— Как раз выхода-то и нет, — стоял на своем вождь. — Так оно было на памяти многих поколений. Те, кто попадал в запретную долину, назад уже не возвращался.
— Что за люди живут в долине? — спросил Фекхуан.
— Этого не знает никто. Видеть их никому не доводилось. Одни говорят, что долину населяют духи умерших, другие утверждают, что там обитают леопарды, но толком никто не знает. Так что, Улала, ступай и доложи главарю людей пустыни, что мы проведем его к входу в долину. Скажешь ему, что мы придем через три дня. Тем временем я созову воинов из всех селений, потому что не доверяю людям пустыни. Поведем их по нашей земле. Объясни это их главарю, а также скажи, что взамен он должен будет освободить всех имеющихся у него рабов галла прежде, чем войдет в долину.
— Ибн Яд не пойдет на это, — возразил Фекхуан.
— Пойдет и на большее, как только увидит вокруг себя воинов галла, — изрек Батандо.
Вернувшись к арабам, Фекхуан передал им условия Батандо.
Сперва Ибн Яд не захотел отпустить рабов, но когда Фекхуан разъяснил ему, что Батандо проведет его в долину только при этом условии, то выразил согласие.
Про себя же шейх подумал, что как-нибудь исхитрится не сдержать своего обещания.
Между тем как Ибн Яд маялся в ожидании, а Батандо собирал воинов, Тарзан из племени обезьян вышел на след бедуинов.
За грубым столом на простых скамейках друг против друга сидели двое. Помещение освещалось тусклой масляной лампой с хлопковым фитилем, отбрасывающей причудливые тени на шероховатые каменные стены и выложенный плитами пол.
Проникавший через узкое незастекленное окно ночной воздух колебал пламя лампы.
Перед мужчинами на столе лежала шахматная доска с вырезанными из дерева фигурами.
— Твой ход, Ричард, — произнес игрок. — Опять ты отвлекся. В чем дело?
— Думаю о завтрашнем дне, Джеймс, и сердце мое сжимается от тревоги.