Сняв с себя доспехи, Блейк пошел прямо к себе вместе с сэром Ричардом.
Когда они остались одни, Ричард положил ему руку на плечо.
— Ты поступил благородно, по-рыцарски, друг мой, — сказал он, — но не знаю, разумно ли.
— Почему? Неужели ты полагаешь, что я могу прикончить лежачего?
Ричард удрученно покачал головой.
— А он бы тебя не пощадил!
— Ну, не знаю. В моей стране не принято добивать побежденного.
— Если бы вы с ним повздорили из-за пустяка, то я еще понял бы твое великодушие, но ведь Малуд ревнует, и после сегодняшнего ревность его не уменьшится. Ты мог бы избавиться от сильного, опасного врага, воспользовавшись законным правом последнего удара. Отныне же ты заимел куда более страшного врага, ибо к ревности его прибавилась ненависть. Он не простит тебе проявленного благородства, не говоря уже о победе. Ты как будто потешался над ним, Джеймс, а этого Малуд не прощает. Поверь мне.
В тот же вечер в замке Гобреда состоялось большое празднество, в котором приняли участие по меньшей мере триста дам и рыцарей. Любая беседа так или иначе вращалась вокруг утреннего поединка. На Блейка градом сыпались комплименты и вопросы. Казалось просто невероятным, что человек, не имея щита, смог победить соперника с полным вооружением.
Когда гости расселись по местам, Гобред поднял кубок. В наступившей тишине присутствующие повернулись к нему и последовали его примеру.
— За нашего великого предка! — провозгласил Гобред. — За славного Ричарда Английского!
— За него! — послышалось со всех сторон.
Все выпили за Ричарда Львиное Сердце, скончавшегося семьсот двадцать восемь лет тому назад.
Затем гости осушили кубки за здоровье Гобреда, его супруги Бринильды и принцессы Гвинальды, и всякий раз шум перекрывался басом сэра Ричарда, гордого тем, что выучил новое слово «чин-чин».
Через некоторое время Гобред снова поднялся и произнес следующий тост:
— За достойного рыцаря, проявившего мужество и благородство на поле боя! За сэра Джеймса, рыцаря ордена Тамплиеров, а отныне рыцаря Ниммра!
Даже имя Ричарда Английского не вызвало той бури восторга, что последовала за тостом за сэра Джеймса. Глаза Блейка устремились на Гвинальду, сидевшую в другом конце зала. Принцесса, подняв бокал, чокалась с соседями по столу, но глядела при этом на Блейка. К сожалению, на таком расстоянии да еще при тусклом освещении он не сумел определить, что выражает взгляд девушки — благосклонность или ненависть.
Когда шум немного поутих, и гости вновь заняли свои места, встал Блейк.
— Король Гобред! Дамы и рыцари Ниммра! Я тоже хочу произнести тост. За сэра Малуда!
На мгновение все удивились и умолкли, затем встали и выпили за отсутствовавшего рыцаря.
— Странный ты человек, сэр Джеймс, — сказал Гобред. — Выражаешься не всегда понятно и ведешь себя необычно. И хотя ты говоришь «чин-чин», когда провозглашаешь тост, и называешь своих друзей «старина» и «парень», мы уже научились понимать тебя. Нам хотелось бы узнать побольше о твоей стране и о жизни проживающих там благородных рыцарей. Все ли они столь же великодушны к побежденному противнику?
— Если их не освистывают, — ответил Блейк.
— Освистывают? Наверное, это одна из форм наказания?
— Ты угадал.
— И, должно быть, действенная?
— Ты попал в самую точку. Видишь ли, освистывание — это почти единственная форма наказания, которую воспринимают рыцари квадрата и ромба.
— Рыцари квадрата и ромба? Таких знаков отличия я не встречал. Они храбрые рыцари?
— Часть из них играет на музыкальных инструментах, но далеко не все. Возьмем, к примеру, сэра Джека Демпси, рыцаря ринга, то есть квадрата. Он проявил себя настоящим рыцарем поражений, а это намного труднее, чем быть великолепным рыцарем победы.
— Какие еще существуют у вас в настоящее время рыцарские знаки отличия?
— Мы их отменили.
— Что?! — воскликнул Гобред.
— У нас теперь все рыцари, — пояснил Блейк.
— Все рыцари? Нет ни слуг, ни вассалов? Невероятно!
— Видишь ли, со времен Ричарда многое изменилось. Люди переосмыслили старые понятия, наполнили их новым содержанием. Средневековых рыцарей давно уж нет, но зато сейчас все мы — рыцари труда либо рыцари мира, ну и так далее, всего не упомнишь.
— Я вижу, ты прибыл из прекрасной и благородной страны, — проговорил Гобред. — Сам посуди, если у вас все рыцари, то и состязаний проводится уйма, верно?