Какие мысли навевала она? Какие благородные и эстетические эмоции поднялись в душе Лайфа Смита при виде одинокой деревушки, затерявшейся в глубинах огромного древнего кратера. Деревушка, которая была так далека от внешнего мира...
Он дойдет до нее. Эта мысль мелькнула в голове геолога. Первый раз с тех пор, как потерял дорогу, Лафайет Смит действительно почувствовал, что голоден. И тогда юный ученый вспомнил, что прошло уже двадцать четыре часа, когда он последний раз грыз шоколад. Его аппетит разыгрался не на шутку.
Кроме того, Смит понял неожиданно, что его мучит жажда. Неподалеку плескалось озеро. Оглянувшись назад, на вход в пещеру, он не обнаружил льва. Ободренный отсутствием хищника, Смит спрыгнул на землю и отправился к воде, выбрав самый короткий путь.
Вода была прохладной и освежающей. И когда он напился, то наконец осознал, насколько устал и ослаб. Вода временно приглушила чувство голода, и он решил передохнуть несколько минут перед тем, как продолжить путь в отдаленную деревню. И снова Смит уверил себя, что лев не преследует его. Он растянулся на травке, которой покрыты были берега озера.
Лафайет устроился в тени небольшого дерева, защищавшего его от жаркого солнца и расслабил уставшие мускулы. Он не намерен был спать, но усталость была сильнее, чем он предполагал, и юноша уснул. Насекомые лениво гудели вокруг него, птица села на дерево и критически оглядывала спящего, солнце опустилось, ниже на западный край кратера, а Лафайет Смит все спал.
Ему снилось, что лев крадется за ним по высокой траве. Он пытается встать, но не может. Страх стал невыносимым. Смит пытался кричать, чтобы напугать льва, но его горло что-то сдавило, и как он ни силился, не мог издать ни звука.
Тогда, сделав последнее усилие над собой, он рывком сел, обливаясь потом, и, открыв глаза, посмотрел быстро с опаской вокруг. Льва не было.
— Ух! — воскликнул Смит.— Какое облегчение!
Затем взглянул на солнце и понял, что проспал большую часть дня. Голод возвратился, и Смит снова вспомнил о деревне.
Поднявшись, он напился водички и отправился в путь к южной кромке кратера, где надеялся найти дружелюбных туземцев и еду.
Дорога шла большей частью берегом озера, а так как наступили сумерки, а потом сгустилась темнота, идти становилось все труднее. Юноша передвигался медленным и осторожным шагом, ибо земля была усеяна кусками лавы, невидимыми в темноте.
В деревне зажглись огни. Они, мерцающие, казались совсем близкими, только руку протянуть, однако все не приближались, но все равно вселяли веру в то, что путешествие подходит к концу.
Но когда Смит в очередной раз споткнулся, ему показалось, что он преследует нечто обманчивое. Огни, казалось, убегали от него.
Наконец, однако, очертания пещер, освещенных кострами, стали ясно видны, а затем он различил и фигуры людей, собравшихся около костров. Еще до того, как он вошел в деревню, Смит с удивлением увидел, что люди, населяющие ее, были белые, и еще он увидел что-то, заставившее его остановиться в изумлении. На крестах, высившихся над головами жителей, висели две девушки. Отблеск пламени играл на их лицах. Смит заметил, что обе девушки были очень красивы.
Что за мистический, жуткий ритуал? Что за страшная раса наделяет эту долину? Кто эти девушки? То, что они не принадлежали к той же расе, что и жители деревни, было очевидно с первого взгляда.
Красота черт распятых отличалась от дегенеративных лиц публики, собравшейся у крестов.
Лафайет Смит колебался. Было очевидно, что он является свидетелем какого-то религиозного обряда. И он пришел к заключению, что прерывать ритуал не следует, ибо это может не понравиться жителям, чьи лица производили неблагоприятное впечатление, и даже вызвали у него отвращение. Смит даже стал сомневаться в их дружелюбном приеме.
Движение в толпе дало ему возможность на мгновение увидеть центр круга, где стояли кресты, и Смита привело в ужас то, что открылось перед его изумленным взором. Он увидел сухие ветки и кустарник, сложенный вокруг основания крестов, и молодых мужчин с зажженными факелами, готовых поджечь костры.