— Что ты делаешь? — закричал в отчаянии Тар-гаш. — Ты никогда не сможешь в одиночку справиться с типдаром. Он свалится на тебя сверху и унесет в свое гнездо, если ты сейчас же не вернешься под дерево.
— Не волнуйся, — успокоил его Тарзан, — там внутри сидит один из моих друзей.
— Если не вернешься, тоже окажешься внутри, — мрачно пообещал сагот.
Когда самолет оказался у него над головой, Тарзан начал бегать по кругу и размахивать руками с целью привлечь внимание пилота, но тот, очевидно, ничего не заметил, потому что аппарат пролетел мимо и скоро пропал из виду. Провожая его глазами, человек-обезьяна гадал, кто же из его товарищей сидел за штурвалом. Вид пролетевшего аэроплана напомнил ему о долге перед остальными участниками экспедиции. Как-никак, а ведь именно он являлся ее начальником. Слишком поздно до него наконец дошло, что кто-то рискует своей жизнью ради его спасения. Мысленно он поклялся самому себе приложить все усилия, чтобы разыскать «0-220».
Появление аэроплана дало немалую пищу для размышления. Аппарат явно летел по прямой, а не совершал облет местности. Оставалось только выяснить, летел он от корабля или возвращался к нему. На этот вопрос, к сожалению, ответить было некому.
— Это был не типдар, — проговорил Тар-гаш, подходя к Тарзану. — Такого зверя я никогда не видел. Он больше типдара и наверное еще страшнее. Ты заметил, какой он был злой, он все время рычал.
— Это вовсе не зверь, — сказал Тарзан. — Это просто вещь, неживая. В ней сидит один из моих друзей.
Он ищет меня.
Сагот покачал головой.
— В таком случае, я очень рад, что он не опустился на землю. Он так страшно рычал, что наверняка был очень зол и очень голоден.
Тарзану стало ясно, что все его объяснения просто недоступны разуму дикаря. Для него аэроплан был всего лишь новой разновидностью летающего ящера. Но Тар-гаш с его упрямством сейчас не очень интересовал человека-обезьяну. Куда больше заботило его, в каком направлении искать дирижабль? Поразмыслив над этим по просом, он решил следовать за аэропланом, тем более, что это направление совпадало с уже выбранным маршрутом, который должен был привести его, по словам Тар-гаша, к месту обитания человеческого племени. Не исключая возможности ошибки, он посчитал все ко такой курс наиболее разумным.
Гудение мотора уже замерло вдали, когда друзья возобновили прерванный путь. Ровная местность постепенно сменилась невысокой холмистой грядой. Хороню утоптанная тропа вела сквозь холмы по дну неглубокого ущелья. По одну сторону ущелья поднимались скалистые утесы, сильно выветренные и чернеющие отверстиями редких пещер. Дно ущелья было завалено обломками породы самых разных размеров. Растительность практически отсутствовала, а почва казалась удивительно сухой. Судя по всему, в этом месте трудно было рассчитывать утолить жажду или встретить какую-нибудь добычу. Лучше всего следовало поскорее убраться из этого мрачного места.
Вокруг стояла необычная тишина, но Тарзан все равно постоянно прислушивался, не желая пропустить звук мотора, если самолет вдруг вернется. Внезапно тишину прорезал пронзительный хриплый крик, донесшийся откуда-то спереди. Тар-гаш остановился.
— Это дайал, — сказал он.
Тарзан вопросительно поглядел на сагота.
— Это дайал, — повторил тот, — и он сильно сердит.
— Что такое дайал?
— Это очень большая и страшная птица, — пояснил Тар-гаш, — но у нее вкусное мясо, а Тар-гаш проголодался.
Этого объяснения оказалось вполне достаточно. Какая в конце концов разница, что дайал — страшная и сердитая птица, если у нее вкусное мясо, а Тар-гаш голоден? Не сговариваясь, оба охотника начали осторожно продвигаться вперед, используя для прикрытия любые детали рельефа. Легкий ветерок, подувший в лицо, донес до ноздрей человека-обезьяны незнакомый запах. То был, несомненно, птичий запах, чем-то напоминающий запах африканского страуса. Судя по его резкости, он действительно принадлежал очень крупной птице, что, впрочем, подтверждалось еще одним громогласным воплем и оглушительным хлопаньем крыльев.
Тар-гаш шел первым. Прячась за камнями и обломками скал, которыми было усыпано дно ущелья, он подобрался к большому валуну, осторожно высунул голову и тут же спрятал ее обратно, одновременно подзывая к себе Тарзана красноречивым жестом. Когда человек-обезьяна тоже выглянул из-за валуна, взору его предстал виновник всего производимого шума. Будучи по натуре таким же диким зверем, как и другие обитатели джунглей, он ни единой черточкой не выдал своего изумления при виде этого могучего представителя отряда пернатых. Огромная птица, раздраженно крича и хлопая крыльями, смешно подпрыгивала на длинных ногах, пытаясь выцарапать что-то из узкой расщелины в стене каньона.