Ругаться прекрасным воскресным утром мне не хочется, так что я убираю когти и продолжаю:
— Мы уже предварительно распланировали съемки до конца лета, — перехожу на вторую страницу файла. — Но, думаю, надо согласовать даты раз и навсегда. Следует убедиться, что никто из актеров не подведет. При таком росте аудитории мы не можем позволить себе выбиваться из расписания!
Джек прикрыла глаза и склонила голову к стене:
— Мы можем позволить себе все, что угодно. У всех бывают перерывы между сезонами, посреди сезона… Технические трудности тоже никто не отменял. Все нормально будет!
Я снова выпускаю когти и не могу втянуть их обратно. Я похожа на оборотня при полной луне.
— Ты все время повторяешь, что все будет нормально, но ты забываешь, кто следит, чтобы все было нормально. Это, между прочим, я. Все нормально, потому что у нас всегда есть план. Потому что я все продумываю. Я знаю, что из тебя вышел бы хреновый руководитель, но хотя бы не мешай мне делать всю работу за тебя!
Джек открывает глаза и выпрямляется:
— Ты делаешь все за меня. Круто. Видимо, ролики просто берут и сами монтируются. А на следующей неделе ты скажешь, что величайший роман всех времен и народов тоже ты написала? Толстой — твой псевдоним, да?
— Прекрати, я совсем не об этом!
— Да плевать. — Джек сползает с кровати. — Давай, делай все за меня, а я пойду. — И хлопает дверью.
— М-да, — произносит Пол.
Я хватаю подушку, слезаю с кровати и пихаю Пола в бок:
— Подвинься, я тоже буду медитировать.
Пол переворачивается на живот, освобождая весь участок пола, на котором только что лежал. Я кидаю подушку на пол, сажусь на нее, скрещиваю ноги и сосредотачиваюсь.
— Мне выйти? — спрашивает друг.
Я мотаю головой, потом поднимаю руки ладонями кверху и соединяю большие пальцы с указательными.
— Ладно, — говорит он, — тогда просто помолчу.
Пол молчит, а я начинаю медитировать о любви и доброте по отношению к Джек, потому что мне больше всего на свете хочется как следует двинуть ей по башке. Я выполняю ритуал, которому мама научила меня, когда мне было десять. Сначала я выравниваю дыхание: вдох через нос, выдох через рот. Потом представляю себе самое милое животное на свете — щенка кокер-спаниеля. Я чувствую к нему симпатию и безусловную нежность. Я сосредотачиваюсь на этих эмоциях и медленно, но верно переношу их на Джек. Я желаю ей только добра. Я желаю ей душевного покоя.
Пять с лишним минут спустя я все еще бешусь, но уже не киплю, а тихо побулькиваю.
— Ты опять представляла Джек щенком? — шепчет Пол.
Однажды я имела ошибку рассказать друзьям, как медитирую о любви и доброте, и Пол решил, что это самая смешная вещь на свете. Это чрезмерно веселит его до сих пор.
— Недаром говорят, что нельзя вести бизнес с друзьями, — произношу я.
— Чепуха. Куча друзей вместе занимались одним делом! Льюис и Кларк. Братья Райт. Ну, Зигфрид и Рой…
— Это уже за уши притянуто.
— Может быть. Но вы двое даже не предприниматели! Вы создаете искусство. Какое искусство без взаимопонимания?
— Она меня бесит!
— А ты ее. Так и живем.
Я откидываюсь на спину и поворачиваюсь к Полу. Тот зарылся лицом в ковер.
— Вот мы с тобой друг друга почему-то не бесим!
— О чем ты, Зеленка? Ненавижу тебя до мозга твоих источающих всепрощение костей!
— Смешно.
Нас накрывает тишина и пыль, летящая в лучах солнца. Я протягиваю левую руку и захватываю в заложники ладонь Пола. Наши пальцы находят привычные места и сплетаются. Мы держались за руки с детства, еще до того, как это стало значить что-то не то. Это ничего такого не значит даже сейчас. Потому что мою ладонь сжимает не кто-нибудь, а Пол.
— Когда ты выберешь предметы? — спрашиваю я.
— Через пару недель.
— Ты уже знаешь, куда запишешься?
— В первом семестре нет ничего особенного. Им надо убедиться, умею ли я писать и считать… Хороший вопрос, кстати.
— Прекрати! — Я пихаю его коленом.
Пол всегда принижает себя во всем, что касается учебы. Да, согласна, его оставляли на второй год в первом и пятом классе, у него совсем не идеальный средний балл и не слишком хорошие результаты вступительных экзаменов. Но он подал документы в муниципальный колледж Лексингтона, как будто у него не было другого выбора. Он даже не пытался поступить в Кентуккийский университет, не говоря уже о том, чтобы уехать из штата.
Пол остается в Лексингтоне из-за отца. Четыре года назад мистер Харлоу напугал всех до полусмерти, когда во время ежегодного медосмотра у него нашли начальную стадию рака простаты. Врачи сказали, что им очень повезло обнаружить болезнь на ранней стадии, и немедленно подвергли пациента всем необходимым процедурам.