Барон с гневным рыком оттащил сына от Таши, и та стала жадно глотать воздух.
– Что ты творишь! – взревел Хьюго. – Я же тебя предупреждал насчет неё!
Никэль смотрел волком:
– Плевать! Она и её мать считают нас грязью под своими ногами. Невоспитанными деревенщинами.
– Ты сейчас и ведешь себя, как деревенщина, – ответил барон. – Накинулся на беззащитную девушку. Этому я учил тебя? Так воспитал?
– Хватит, отец! Неужели ты не видишь, что она нравится мне. Что я все это время ухаживал за ней, со всем почтением и нежностью. И чем она ответила мне? Холодным презрением и оскорблениями. Даже сейчас, став рабыней, считает меня недостойным её величественной персоны, – с уязвленным самолюбием сказал Никэль и добавил: – Так что не обманывайся на их счет. Уверен, мать под стать дочери. Ты пригрел в постели женщину, которая тебя даже не уважает.
Никэль резко развернулся и быстро ушел, оставляя за собой накаленную атмосферу. Барон хмуро взглянул на Ташу, та вмиг побелела под его пристальным взглядом:
– Все не так, – взволнованно молвила она.
– А как?
– Он… я… просто… все не так, – не могла Таша подобрать нужных слов, нервно сжимая пальцы.
Хьюго стал злиться от её косноязычия, он шагнул к девушке:
– А как?!
Амелия точно фурия появилась из ниоткуда и буквально оттеснила барона от своей дочери. Она укрыла ту в кольце своих материнских рук и гневно взглянула на Хьюго:
– Оставь её!
– Амелия…
– Я сказала, оставь её! Ты мне обещал! Так вот чего стоит твое слово?
Барон отшатнулся, такой яростью пылал взгляд его любимой женщины. Разве его нежная, улыбчивая, ласковая Амелия может так смотреть?
– Мама…
– Все хорошо, милая. Я здесь, рядом. Все хорошо. Ничего не бойся, – погладила Амелия Ташу по волосам и снова взглянула на мужчину: – Вы уйдете наконец или нет?
Её властный тон и взгляд разозлил мужчину, он уже собрался высказать ей все, что думает, когда неожиданно обрел защитника. Таша вывернулась из материнских рук:
– Мама, прошу, не злись на барона Хьюго. Он ни при чем. Он помог мне. Его сын… Барон, – Таша посмотрела на мужчину, – все что сказал ваш сын – неправда, ни я, ни моя мать не считаем вас недостойными или невоспитанными. Вы очень хорошие люди, приютили нас у себя в замке, заботитесь. Просто… Просто ваш сын проявляет ко мне излишний интерес, а так не должно быть, ведь я всего лишь служанка. Вот я и решила… решила…
– Его отвадить, – подсказал ей Хьюго.
– Да, – ответила Таша и потупила взгляд. – Наверное, я перестаралась.
Барон усмехнулся:
– Зато подействовало.
– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь случилось? – нахмурилась Амелия.
– Твоя скромная и тихая дочь показала коготки, – усмехнулся Хьюго. – Вся в мать.
Амелия возмущенно посмотрела на него, но обратилась к дочери:
– Таша, девочка моя, сейчас же мне все расскажи.
– С этим надо что-то делать, – сказала Амелия, удобнее устраиваясь на груди у Хьюго. Мужчина был умиротворенным после занятия любовью, а значит, самое время для непростого разговора. – Твоего сына надо чем-то отвлечь.
– И чем же? – усмехнулся барон, перебирая волосы любимой женщины. – Погремушкой у него перед носом позвенеть? Поверь, твоя Таша будет поинтересней любой погремушки.
Амелия ткнула его локтем в бок:
– Не смешно. Если ты не вмешаешься, случится беда.
– Брось, Амелия. Ну какая беда может случиться? Ну зажал он девчонку в углу, украл парочку поцелуев. Дело-то молодое.
– Молодое? Ты говоришь о моей дочери! – Амелия села в кровати и прижала простыню к обнаженной груди: – Барон Хьюго, не смейте так говорить о моей дочери. Вы обещали мне…
– Ну все, все, успокойся, моя тигрица, – привлек мужчина к себе Амелию и нежно обнял. – Ну хочешь, я отошлю Никэля куда-нибудь на месяц-другой? Нагуляется и вернется поостывший.
– Хочу, – кивнула женщина и тихо добавила: – А еще лучше его женить.
– Женить?
– Да, Хьюго, женить, – загорелась этой мыслью Амелия. – Самое время и возраст у твоего сына подходящий. А при молодой да красивой жене никто налево не смотрит. Есть у тебя на примете подходящая девушка?
Хьюго задумался. Невест в округе было достаточно, но захочет ли Никэль променять воспитанную, образованную, благородную дочь графа, пусть и лишенную всех титулов, на местных девчонок? Об этом надо было хорошенько подумать. Хорошенько.
Таша резко проснулась и сразу поняла, что больше не одна в своей маленькой спальне. Она медленно натянула одеяло повыше и села в постели. Никэль сидел на стуле возле стены и смотрел на неё. Из одежды на нем были только штаны, а в руках полупустая бутыль с элем. Таша затаила дыхание: волнение и страх забрались под кожу. Опасная для неё смесь. Она разлепила вмиг пересохшие губы и тихо попросила:
– Пожалуйста, не надо.
Он отпил из бутылки эля и поставил ту на пол:
– Что не надо, Таша? Почему ты всегда уверена, что знаешь, что я хочу сделать? Думаешь, все про меня ведаешь? Да?
– Нет.
– Нет, – медленно повторил он. – Что с тобой не так, Таша? Почему ты такая холодная со мной? Разве я чем-то обидел тебя? Унизил? Оскорбил?
– Нет, ваша милость.
– Не называй меня так! – резко оборвал он. – Назови меня по имени, – она молчала. – Ну!
– Мне не положено, – тихо молвила девушка.
– Назови.
– Это приказ?
Никэль прищурился:
– А если прикажу, подчинишься?
Они оба знали, что он говорит не об имени. Таша сжала пальцами колени и тихо спросила:
– Много радости вам принесет моё вынужденное подчинение?
Никэль резко поднялся и уже через секунду крепко держал её за плечи:
– Как складно ты поешь. Вас, знатных леди, этому обучают, да? Морочить голову мужчинам складными речами?
Таша прикрыла глаза, удерживаясь на грани паники:
– Нет.
Он тряхнул её:
– На меня смотри! – Таша распахнула глаза, в которых страх смешался с горечью. Эта смесь вмиг охладила Никэля, он привлек девушку к себе, нежно гладя по волосам и спине: – Испугалась? Нет, не бойся меня, не бойся. Девочка моя, милая. Я тебя не обижу. Никогда не обижу, – мужчина стал целовать Ташу по волосам и открытым плечам, распаляясь её податливостью: – И никому в обиду не дам. Никому. Моя маленькая, моя нежная Таша. Моя девочка. Я знаю, ты не такая, не такая, какой была сегодня, – он заглянул ей в глаза: – Ты добрая, нежная, скромная. Ты ласковая, – Никэль мягко поцеловал девушку в губы. – Моя ласковая Таша.
Она попыталась оттолкнуть его, но мужчина не позволил, он зажал Ташу крепким кольцом рук и продолжал целовать шею и плечи. Девушка взмолилась:
– Не надо. Не надо… пустите. Пустите меня, прошу.
– Все хорошо. Все хорошо, моя девочка, – шептал Никэль, задирая её ночную рубашку. – Не бойся, я не обижу тебя. Не причиню боли. Я буду нежен с тобой. Не бойся.
– Прошу! Не надо, – пыталась вразумить его Таша между страстными поцелуями. – Это неправильно…Так неправильно. Не надо так… Никэль.
Он вскинул на неё взгляд, который пылал страстью:
– Скажи еще раз. Назови по имени.
Таша облизала пересохшие губы и взяла его лицо в свои ладони:
– Пожалуйста, не делай этого, Никэль. Ты пожалеешь об этом утром, а ничего уже нельзя будет исправить.
– Я не пожалею…
– Пожалеешь. Ты обесчестишь меня и утром устыдишься этого. Потому что ты благородный и добрый…
– Таша, – он зарылся лицом в её волосы, – как же сильно я тебя хочу. Как же сильно…
Девушка обняла его за плечи, укачивая в своих руках. Что она могла ответить ему? Что сейчас в её молодом теле бушуют такие же страстные чувства? Что если бы не условности и запреты, она бы с радостью отдала ему то, что он так сильно жаждет. Если бы не её воспитание, если бы не её семья, если бы не её… Таша распахнула глаза, в которых стояли слезы. Она не могла поддаться минутной слабости тела, разрушая все то, что они с матерью строили годами. Только не так, только не сейчас, только не здесь, – шептал её разум. А как, когда, где? – спрашивало юное тело. Терпение – было ему ответом.