- Ну вот, опять пьют и без меня. Сидите, не вскакивайте. «Я, тебе, где командир? Я тебе в строю командир», - процитировал маршал, и пошёл на мгновенно появившееся свободное место рядом с Ахмеровым и Левицким.
- До дома ехать далеко, а кушать хочется, вот решил к вам заскочить на хлеб-соль. Да и в наркомат заехать ещё надо. А товарищ Сталин решил побеседовать с Михаилом Моисеевичем без меня, - продолжал в полголоса, только для Ахмерова и Левицкого, Климент Ефремович. Те всё поняли. Значит, Сталин принял предложение «ташкентских» и решил вопрос с наркоматом авиационной промышленности.
- Там ещё и Лазарь Моисеевич подошел, - продолжал Ворошилов, наливая себе в рюмку коньячок «Ташкент», - девочки, а супчика не найдётся?
Конечно, найдётся. Девочки не впервый раз угощавшие маршала, успели заранее всё приготовить. Конструкторы, следившие за каждым движением наркома, с удивлением смотрели, как он с удовольствием прихлёбывает какой-то супчик. Наконец, кто-то из конструкторов сказал:
-- А нам можно?
- Конечно, товарищи, хоть по две порции.
Дегустация прошла под восторженные возгласы. Только Артем Иванович сказал, что угощался у брата, чем-то подобным. Вечер прошёл в тёплой непринуждённой обстановке.
А в кабинете товарища Сталина было не до теплой обстановки.
Все разговоры уже состоялись. Сталин показал «братанам»Кагановичам (их, к счастью, было в кабинете всего двое) тот же фильм что и конструкторам. Спросил, кто виноват в таком состоянии Красного воздушного флота. Сам же ответил на этот вопрос и признался, что зря пере доверился Михаилу Моисеевичу в вопросах строительства воздушного флота. Теперь, когда времени осталось мало, надо принимать крутые, ответственные решения и по возможности спасти положение. Кроме того Сталин показал удивленным братьям выписки из информации из будущего об их судьбе. Михаил Моисеевич горячо воскликнул, что он готов застрелиться сейчас, не дожидаясь 1 июля 1941 года.
- Застрелиться проще всего. А кто работать будет? С кем мы немцев бить будем? С кем будем решать вопросы? Ведь ты застрелился в 1941 году не потому, что ты ответственности испугался. Ты в нашем деле засомневался, ты в победе нашей сомневался. – Сталин и Каганович говорили о будущем, о реальности «гостей», как уже о состоявшемся. – Ты подумал, что немцы победят. Тоже мне – Стефан Цвейг нашелся.
Очень многое, о еще несбывшемся, стало известно Иосифу Виссарионовичу. Каждый день, кроме повседневной текучки, он подолгу изучал все материалы из собранного людьми 21-го века. И это всё откладывалось в его бесконечной памяти.
- Вот, что если ты сам не можешь найти себе место и точку приложения своих сил – партия тебе поможет. Сейчас идет строительство газопровода из Узбекистана в районы Урала. Надо в кратчайшие сроки проложить трубы, построить газоперекачивающие станции, наладить их работу и пустить природный газ хотя бы до Челябинска. После 22 июня 1941 года это всё будет затруднительно. А общего руководства на этой важнейшей стройке нет. Вот политбюро и рекомендует тебя начальником строительства. Главным инженером к тебе рекомендуется взять талантливого инженера Зубкова Ивана Георгиевича. Сейчас он метро строит. Так, Лазарь Моисеевич?
Каганович-младший кивнул. Уж он-то кадры метрополитена знал. Не зря же московский метрополитен носил имя Лазаря Моисеевича.
Для пущего эффекта, Сталин ещё раз спросил Михаила Моисеевича Кагановича, передумал ли он стреляться и, получив положительный ответ, сказал, что должность наркома авиационной промышленности пока остаётся за ним. Трудно сейчас подобрать толкового заменителя, а с текущей работой пусть пока справляются заместители по отраслям. Лазарь Моисеевич остался без предупреждений о своей компетенции, только Иосиф Виссарионович попросил старого друга, легендарного наркома путей сообщения и любимца всех метростроевцев учесть, что с приближением начала войны нагрузки на его наркомат увеличатся кратно, а ресурсов больше не станет. Лазарь Моисеевич всё понял – как в анекдоте «считай это вторым предупреждением». С тем и разошлись. Братья, практически не сказав друг другу ни слова, разъехались по своим наркоматам. Несмотря на глубокую ночь, день для них ещё не кочился.
Не кончился вечер и в институте. Пить и есть уже ни кто не хотел, а вот побеседовать, узнать больше о будущем. Особенно Сильванский. Он всё выспрашивал у Фарида Алимжановича, как тот представляет себе работу по выполнению его задания. Фарид Алимжанович, в который раз, спокойно, разъяснял:
- Александр Васильевич, придёшь завтра к нам, попросишь Николая Ивановича подготовить для тебя материалы по самолётам-мишеням, изучишь зарубежный опыт дня три, составишь представление о своей работе, напишешь записку с планом мероприятий в свой наркомат, получишь утверждение и приступишь к разработке ТЗ. Утвердишь ТЗ у заказчика и начнешь Опытно-конструкторскую работу (ОКР). Совмещать это с работой главного конструктора завода № 153, видимо, не получится. План заводу никто не отменит.
Ахмеров устал за этот длинный день от разговоров, но надеялся не сорваться на надоедливого (или настойчивого?) молодого человека. Как всегда, на помощь пришёл Владимир Иванович.
- Саша. Я надеюсь, могу вас так называть? Так вот, Саша, прежде чем обратиться по инстанциям, как правильно рекомендует товарищ подполковник, вы, Саша, загляните в Центральный совет ОСОАВИАХИМа и спросите, кто главный по авиамоделизму? Постарайтесь связаться с ним и узнать где и как найти чемпионов Советского Союза по свободно летающим и управляемым моделям. Посмотрите на их спортивные результаты и модели. Познакомьтесь с тем, кто ближе географически. И после разговора с ними, начинайте действовать по плану товарища Ахмерова. И я бы рекомендовал базу для вашего нового КБ организовать в Ташкенте. Почему? Потом скажу.
За другим концом стола «площадку» держал Карапетян, Гарник Камоевич. Он рассказывал конструкторам, что в принципе, достичь скорости 600 километров в час особого труда не составляет. Нужно лишь воспользоваться приемом немцев или американцев. У немцев он, по мнению Карапетяна, называется «цвиллинг» у американцев «твин». Суть его в том, что берется два, на данный момент, более или менее, аэродинамически совершенных самолета (одномоторных) и соединяются параллельно в единую конструкцию. Немцы так сделали с Мессершмиттом 109, а американцы с Мустангом П-51. Скорость с 650 километров в час возросла до 700. Таким образом, если взять два И-16 и соединить их, можно, по мнению Гарника Камоевича, получить скорость за 500, и то лишь потому, что скорость И-16 не превышает 450 километров в час. При этом растёт аэродинамическое совершенство за счёт уменьшения удельной массы на единицу мощности и уменьшается удельное сопротивление, за счет роста размаха крыла и повышения жёсткости конструкции. Ещё есть способ, которым воспользовался наш бывший земляк, а ныне гражданин Северо-Американских Соединённых Штатов, господин Картвелли (в миру – Картвеллишвили).
Всем известно, что есть такой способ повышения мощности мотора, как наддув с помощью турбокомпрессора за счёт выхлопных газов. В 21-м веке этот приём будет применяться почти на всех автомобильных и тракторных двигателях. Но в 30-е годы, то есть, сейчас с этим большие трудности. Высокая температура выхлопных газов, энергия которых через турбину приводит в движение компрессор, нагнетающий дополнительный воздух в двигатель не даёт возможности использовать обыкновенные конструкционные материалы. Высокие обороты турбины и компрессора создают проблемы с точностью изготовления и прочностью деталей и узлов. Не решены вопросы смазки и охлаждения подшипниковых узлов. Так вот, Картвелли взял и разместил на своей машине П-47 «Тандерболт» турбокомпрессор не в одном узле с двигателем, а подальше от него, за кабину пилота. Это обошлось ему в лишние 300 килограмм массы машины, но зато выхлопные газы пока пройдут три с лишним метра пути до турбины, охлаждаются до приемлемой температуры, воздух спрессованый компрессором тоже охлаждается и повышается его плотность перед поступлением в двигатель. А так как машина П-47 – это тяжелый истребитель-бомбардировщик, лишние 300 килограммов, к его 6 500, погоды не делают. Зато мощность двигателя больше 2200 лошадиных сил.
Если бы Карапетян не сопровождал свою «лекцию» картинками на компьютере, наверное, будущие «светила» авиастроения не поверили бы ни единому слову товарища лектора по распространению.