Часть людей смогла пробраться туда, несмотря на перекрытый [перекрытые — И.П.] Невский и Миллионную, Мойку и прочие улицы [Мойка — это река. — И.П.]» [57].
В конце статьи сообщается, что «материал подготовлен петербургским отделением ИГСО», т.е. целое отделение не удосужилось хотя бы раз перечитать написанное! А куда смотрел редактор сайта? Или сами авторы не верили в то, что кто-то может их читать?
Говоря об участии левых в либеральных протестах, до заключительной части статьи я специально не проводил параллелей между современными событиями в России и теми, что случились в 2013—2014 гг. на Украине. За прошедшие годы наша власть слишком часто использовала подобные аналогии, отвечая на любую критику: «вы что, “майдан” хотите тут устроить?», поэтому отсылка к опыту тех лет для некоторых перестала быть достаточно убедительной. Но даже если эта отсылка стала частью правительственной пропаганды, еще не следует, что она — ложная, и тем более это не значит, что мы должны забывать преступное поведение украинских псевдолевых в те дни. От них тогда тоже звучали лозунги об объединении всех политических сил против коррумпированной власти, о необходимости социалистической агитации среди протестующих и т.д. Что получилось в итоге, мы знаем: «левые», поддержав «Майдан», внесли посильный вклад в приход к власти профашистского правительства [58], который обернулся бойней в Донбассе, декоммунизацией, расцветом фашистских организаций, репрессиями против левых. Все это, разумеется, сопровождалось активными неолиберальными реформами, приведшими к резкому увеличению заболеваемости и смертности, снижению рождаемости, разрушению системы здравоохранения и структур социального государства. Иметь такой трагический опыт перед глазами и не вынести из него уроков — это настоящая подлость!
Кто-то может возразить, что Украина — особый случай, при котором агрессивная государственная идеология, построенная на принципах антикоммунизма, мешает распространению левых идей. Что же, приведем другой пример. В 2014—2015 гг. в Аргентине, где социалистическое движение куда более многочисленно и популярно, в общих чертах было реализовано то, к чему так стремятся отечественные псевдолевые — целый ряд оппозиционных сил разной направленности объединился в выступлениях против правительства, столкнувшегося в это время с экономическим кризисом. И в результате этого недовольства левоцентристского президента Кристину Киршнер сменил неолиберал Маурисио Макри. Т.е. стало еще хуже! Хорошо, результат президентских выборов можно списать на т.н. протестное голосование (желание поддержать кого угодно, только не того, кто правит страной сейчас). Но точно так же беспомощны оказались аргентинские «левые» и через два года, на парламентских выборах 2017-го, когда победу одержали сторонники Макри, хотя негативные последствия его политики уже стали очевидны для большинства населения. В этом же ряду стоит и политический кризис в Бразилии 2016 г., когда в т.ч. в результате уличных протестов с участием левых групп вместо левоцентристки Русеф был поставлен олигарх Темер. Эти события показывают, что тактика мирного «общегражданского» протеста при попытках повлиять на него слева абсолютно нежизнеспособна. Власть и олигархи таких выступлений не боятся и настолько умело научились их использовать в собственных политических целях, что «левые» дурачки разных стран этого даже не замечают.
В очередной раз приходится повторять, что крах «левого поворота» в Латинской Америке — это еще одно яркое свидетельство того, что победа в борьбе за радикальные, т.е. революционные перемены путем парламентских или президентских выборов невозможна, т.к. невозможно победить капитализм, играя по навязываемым им правилам [59]. Поэтому для настоящих левых участие в выборах недопустимо — даже в виде «забастовки избирателей», т.к. она по своей сути является продолжением предвыборных акций Навального, не допущенного до выборов. А приведенные выше призывы Кагарлицкого «не отказываться от борьбы за демократические перемены» и отстаивать «демократическую повестку» — это не более чем популизм, в котором он так любит обвинять Навального [60]. Т.к. в буржуазном обществе демократия служит для оболванивания широких масс, создавая иллюзию их принципиального влияния на политическую жизнь. И Кагарлицкий об этом знает, но все равно предлагает поучаствовать в поддержании этой иллюзии. Поэтому когда применительно к «забастовке» он пишет, что «нам не будет стыдно за принятые решения» [61], ему охотно веришь. Стыдно действительно не будет, но не потому, что решения были правильные, а потому что не хватит смелости признаться в повторении чужих ошибок.
57
Протесты по-питерски // http://rabkor.ru/columns/left/2017/06/19/protests-in-saint-petersburg/
58
См. подробнее: Тарасов А.Н. Троянские ишаки и Украина как полигон. Часть 1. Институтка; и Часть 2. В постели с фашистом.
59
Тарасов А.Н. О «священных коровах», «всероссийских иконах» и вечно пьяных «гарантах демократии».
60
Отдельно стоит подчеркнуть, что Кагарлицкий, именующий себя марксистом и последователем идей Валлерстайна, на голубом глазу пишет, что борьба за приход к власти неолиберала и вчерашнего националиста Навального — это «борьба за демократические перемены». Видимо, чтение Маркса и Валлерстайна ему на пользу не пошло.
61
Кагарлицкий Б. Открытое письмо Сергею Удальцову // http://rabkor.ru/columns/events/2018/01/29/udaltzov_letter/