Всегда экспрессивная, Тася казалась растерянной, виновато улыбалась и не глядя, против обыкновения, в глаза, сказала тихо:
-Что же я, дура, натворила, кто сможет меня простить?
-Вы что, Тася, разве не Гриша должен Вас простить?
Но ответил Гриша:
-Давно простил, и все простили. Я сам во всём виноват, мы все не стоим Тасиного мизинца, правда, дети?
Говорил человек, лежащий на лопатках. Я не мог этого слышать, попрощался, ушёл, а затем и уехал из городка в места, где масло можно было купить в супермаркете...
Эпилог
Я, тем не менее, не утратил интерес к судьбе Таси, знал, что Тася, поднакопив кое-какие деньги, вскоре ушла от дел, которые весьма успешно подхватили ее девочки, построившие свои дома, севшие в свои «Жигули». Дети смотрели за маминым домом, ибо Тася почти никогда не была дома, исколесила всю страну, все клиники, всех знахарей, пытаясь спасти мужа от неизлечимого несахарного, стрессового диабета...
Но фортуна уже повернулась спиной к Тасе...
Спасти Гришу, несмотря на титанические усилия, ей не удалось. Он умер во сне в поезде, после приема болеутоляющих.
Тася пыталась тихо похоронить его дома, но из этого ничего не вышло - слишком много людей и клиентуры было в жизни Таси...
Прошло ещё два года, и я совершенно не удивился, узнав, что Тася стала очень ревностной прихожанкой, поёт в церковном хоре, ежедневно по списку обходит одиноких больных с лекарствами и часто возит своих четырех внуков на могилу к дедушке Грише...
Грустноватый конец этой истории против моей воли написала жизнь...