Когда Василий Степанович и Каллиста вошли в комнату, они не заметили или не хотели заметить стоявшего у лавки Егора — они и глазом одним на него не взглянули. Ладный не счел нужным напоминать, о своем присутствии и, молча, вслушивался в разговор. По мере того, как беседа гостей с Ногтевым принимала все более острый характер, Егор начал волноваться. Им овладел гнев при виде того, как отплачивает Собакин князю за его радушное гостеприимство. Он сдерживал себя, но, наконец, не выдержал и заговорил. Егор говорил быстро, горячо. Многое пришлось узнать Даниле Андреевичу из этой речи. Понятна теперь ему стала и тоска Ладного: Марфа Васильевна, как, оказалось, была просватана уже за Егора Ладного, когда честолюбивый старик, услышав о царском указе, пожелал отправить дочь свою к царю на смотрины. Он так и сделал, не тронувшись ни мольбами дочери, ни просьбами Егора, который в свое время оказал немало услуг Василию Степановичу;
Долго говорил Ладный, а Василий Степанович и Каллист сидели, словно онемев. А Егор закончил свою речь:
— Загубил ты дочь свою, загубил и меня… Да я что! Я бобыль! Птица вольная! Сегодня — здесь, завтра — там… Забудусь в чем-нибудь — либо в потехах ратных, либо в молитвах монашеских, а она, болезная, сгорит с тоски, стает, как свеча воску яркого! Не выдержат ее силы женские слабые тяготы великой, и задавит ее кика царская, каменьями самоцветными унизанная!.. Жаль ее, голубку мою, а я что! — тихо докончил Егор Ладный свою речь, и голос его дрогнул, а на реснице повисла слеза.
Тут только опомнился Собакин.
— Вон! — прохрипел он. — Княже! Прикажи вывести холопа буйного! — обратился он к Ногтеву.
Тот не двинулся с места.
— Слышишь, Данило Андреевич? Прикажи вывести его да вспороть на конюшне!
— За что выводить его? Нешто он буянит? Да к тому ж я сам в чужом доме живу и слуги здесь не мои… Да коли б и мои слуги были, прямо скажу, не позвал бы их гнать его: не за что парня гнать — он правду молвил, а коли обижаешься на него, стало быть, это тебе правда глаза колет.
— Вот как! Стало быть, и ты его сторону держишь! Ай да боярин! — злобно проговорил Собакин.
— Да уж не тебе меня боярству учить — ты сам к нему еще и не приобык! — отрезал князь.
— Стой, Данило Андреевич! Не ссорься с ним из-за меня. Он, пожалуй, еще тебе наделает бед — хлеб-то-соль твою, верно, он не больно помнит. Я уйду… И то уж давно сбираюсь; да все хотелось вот на ем сердце сорвать. Теперь меня ничто не держит… Прощай, княже! Не поминай лихом.
— Да куда же ты? — с недоумением спросил Данило Андреевич.
— Куда глаза глядят! Сам еще не знаю… Русь-матушка велика, чай, найду в ней и я себе уголок. А тут мне оставаться не приходится!
— Коли так, иди с Богом! Пошли тебе Господь счастья!
— Быть ли счастью, боярин, быть ли счастью! Об этом и думать не смею. Прощай же, боярин! Здрав будь на многие лета вместе с супругой своей и детушками! Пошли им Бог счастья! А тебе, Василий Степаныч, скажу: больно ты крепко радуешься — смотри, не больно заносись, чтоб слез горьких опосля не проливать!
— Проваливай, проваливай, пока цел! — пробурчал старик.
— Я-то уйду, не только отсюда, а и из мест родимых, а вот ты-то на радость ли себе останешься!
Не прибавив больше ни слова, Егор Ладный повернулся и вышел из комнаты.
Сейчас же после его ухода поднялись с лавок и старик с сыном.
— Спасибо, княже, за прием ласковый! Утешил, утешил старого знакомца, — злобно проговорил Василий Степанович.
— Не на чем, боярин! Что заслужил, то и получил! — равнодушно промолвил Данило Андреевич.
— С холопом заодно на меня напустился! А я думал ему честь оказать, пришел к нему, как добрый, а он на! — продолжал старик.
— Вот то-то и скверно, что ты честь пришел мне оказать! Пришел бы попросту, без чванства да спеси, иная б у нас и беседа была б! — ответил князь.
— Ну, ладно! Лайся, лайся еще поболе! За все тебя отблагодарю, будь покоен! — сказал Василий Степанович, злобно сверкая глазами на Данилу Андреевича.
— Чего от тебя и ждать! Вижу, каков ты человек! — спокойно произнес князь.
— Свидимся ужо! Только рад ли тому будешь! — злобно проговорил старик, готовясь уйти.
С этого времени Данило Андреевич ждал беды. Чтобы не встречаться с Собакиным и не натолкнуться на новую ссору, князь на другой же день уехал в вотчину.
Об Егоре Ладном с этих пор ничего не было слышно. Его не встречали ни в Москве, ни на родине[30].
30
Дальнейшую судьбу Егора читатель узнает из романа «Воля судьбы», того же автора, героями которого служат Марфа Васильевна и Ладный.