Здесь будет уместно сослаться на академика В. В. Бартольда, который подчеркивает: «То, что язык этих татар отличался от тюркского, было известно Махмуду Кашгарскому» (В.В, Бартольд. Сочинения, т. V, М., 1968, с. 559).
Как видим, ни Г. Губайдуллин, ни Т.М. Гарипов не поняли Махмуда Кашгарского и из этого ложного понимания попытались сделать «открытие».
Г. Губайдуллин, защищая свое предположение, далее пишет, что «мы знаем много народов на свете, которые получили имена своих поработителей. Нельзя думать, что русские славяне не были поработимы и угнетены после того, как стали господствовать над ними варяги, а все же русские не бросили название «русь», которое есть варяжское слово. Точно так же дело обстоит с французами». Не касаясь истории происхождения названий этих народов, отметим только одно: за названиями «русь», «русский», а также «француз» никогда не было того нарицательного наслоения, которое, как шлейф, тянется за названием «татары», что в корне меняет положение. Если придерживаться такого предложения, то и другие народы, известные как «татары», не должны были заменять этого имени, поскольку они также были покорены монголами и долгое время в литературе отождествлялись с остатками монголов. Как мы уже знаем, против оставления такого названия решительно выступили и азербайджанцы, и узбеки, и другие народы.
У Г. Губайдуллина есть еще один «аргумент»: принятие этнонима «булгары» приведет к смешиванию современных татар с дунайскими болгарами. Как в первом, так и в этом доводе, конечно, есть доля правды. В пользу этого довода имеются даже отдельные примеры в литературе, когда дунайских болгар иногда смешивали с болгарами Великой Болгарии. Это уже зависит от степени компетентности, знания исследователей.
В наши дни эти термины четко дифференцированы, дунайских болгар называют «болгарами», а волжских - «булгарами». Конечно, остается фонетическая близость в произношении этих слов. Но это не создает практической трудности. В работах, посвященных истории дунайских болгар, ни один читатель не будет подразумевать волжских булгар, и наоборот. А в общих работах, где одновременно могут встречаться эти термины, их авторы могут употреблять прилагательные «дунайские», «волжские», что и делается при изучении истории древних, волжских, дунайских болгар-булгар. Конечно, было бы идеальным, чтобы этнонимы народов были несхожи и по звучанию. Но это желание не может быть главным критерием в установлении самоназвания современных татар. Можно привести немало примеров существования названий различных народов, которые очень близки по своему звучанию, как «индейцы» и «индийцы»; «славяне», «словены», «словаки» и т. д. Как видим, опасения Г. Губайдуллина и в этом случае не являлись достаточно серьезными, чтобы отказаться от имени «булгар».
В наши дни в более чем двадцати странах живут арабы, этносы которых между собой не всегда тождественны. Имеются арабы, принадлежащие к различным верованиям, к различным расам. В этническом отношении арабы Марокко, например, резко отличаются от арабов Ливана или же Йемена. Да и арабы одной страны, например, Ливана, также имеют ряд отличий между собой. Но только исходя из этого никто не предлагает сменить их общий этноним другими названиями. Видимо, наименование народов всех этих стран одним названием создает некоторые трудности в изучении их истории, культуры, но только из-за этого они не идут на замену своего имени и не страшатся, что их перепутают. Эти трудности в литературе легко преодолеваются прилагательными по признаку страны или другими микроэтнонимами. Язык человечества настолько богат, что он способен преодолеть любые терминологические затруднения.
В последнем доводе Г. Губайдуллина не учтены две вещи. Прежде всего, «поработившие» дунайские племена болгары сами слились с этим славянским племенем, тогда как монголы не оказали какого-либо заметного влияния на этнос булгар. Дунайские племена от этого слияния претерпели заметные изменения в своей антропологии, обычаях, быте, музыке, образе жизни, частично даже в языке, т. е. это слияние привело к образованию нового этноса. Кроме того, проникновение болгар в бассейн Дуная не сопровождалось войнами, насилиями, а шло мирным путем, и не возникло вражды между пришлыми болгарами и местными славянскими племенами, поэтому растворение этих народов произошло безболезненно для обеих сторон.