Сейчас организуются загородные сады детского отдыха, куда ребята выезжают на прогулки или для проведения своих школьных утренников.
Так же как и во всем мире, ребята в Индонезии очень любят мастерить самодельные игрушки. Есть среди них такие, какими играют школьники в России, а есть и особенные. Деревянным волчком-юлой или воздушным змеем никого из вас, читатель, конечно, не удивишь. А вот лошадок из прожилок листьев банана вы, вероятно, никогда не видели, так же как змея или жука из листа кокосовой пальмы, или бамбуковой дудочки и фигурки для игры в кукольный театр.
Я пишу эти строки в Москве. Мимо окна пролетают пушистые хлопья снега. А мои маленькие земляки в городе Джакарте сейчас отдыхают после школы и ждут, когда же зайдет солнце. Пока оно высоко в небе, не сядешь за учебники, не займешься уроками: слишком жарко!
Зато по вечерам город оживает. Правда, если вечер безлунный, многим приходится играть дома, потому что еще мало электроэнергии у нас в стране и улицы плохо освещены. Но, когда ярко, так ярко, что жителям северных стран даже трудно представить себе это, светит луна, и взрослые и дети обязательно выходят на улицу: тогда-то и можно поиграть в саду или просто на тротуарах. Шумно, оживленно в такие поздние вечера на улицах, повсюду слышатся разговоры и смех. И далеко не всегда удается увести с улицы сразу же и без лишних разговоров того или иного молодого жителя Джакарты.
Наши ребята — народ сознательный и работящий, хотя и любят пошалить, как и все ребята мира. Они понимают, что знания, полученные ими в детстве, понадобятся им в будущем для строительства новой Индонезии, которая, находясь долгое время на положении закабаленной колониальной страны, сильно отстала от тех государств, где никогда не было колониального рабства, и от тех, что уже давно свободны. Мы, индонезийцы, произнося слово «дети», обычно добавляем — «надежда нации». И мы делаем всё, чтобы эта надежда была прекрасной.
Профессор Интойо[1]
НОВЕНЬКАЯ
Хаса́н влетел в класс, прижимая к себе стопку книг.
— Boys, I have big news for you…[2]
— Tcc, Xac! — послышался предостерегающий шепот.
— Посмотри! Оглянись!
— Yes, tell us your news[3].
— О пак[4] Сулейма́н, — смущенно произнес Хасан, — я не знал, что вы здесь…
— Ступай на место! Погоди, не садись! Так что же ты хотел рассказать своим товарищам?
— Это не к спеху, пак, я могу рассказать потом.
— No, no, tell us your big news[5]. По-английски, Хасан, — настаивал пак Сулейман.
Десятки глаз уставились на директора.
— Да, да, по-английски. Ведь у вас сейчас урок английского? Почему ты молчишь? Ты проглотил язык?
Хасан почесал в затылке:
— Я только пошутил, пак…
Но пак Сулейман не удовлетворился ответом Хасана:
— Все учителя говорят мне, что твой класс самый озорной, самый недисциплинированный. Докажи сейчас, что в тебе самом, кроме озорства, есть хоть что-нибудь серьезное.
Хасан — староста класса — обиделся, хотя не мог не согласиться, что его класс действительно был самым озорным в школе. Ребята ухитрялись выводить из терпения самых кротких учителей. Кроме всего, 3-й «Б»[6] славился тем, что придумывал прозвища всем учителям. А если кто-нибудь попытался бы выявить автора этих прозвищ, ребята, совершенно искренне, не могли бы назвать его: весь класс, целиком, принимал в этом участие. Да, 3-й «Б» был дружным… Но тем труднее приходилось учителям…
Совсем недавно ребята довели до слез учительницу биологии госпожу Ча́ндра, которую в классе прозвали «Месяцем ясным». В тот злополучный день урок биологии был последним. Ребята устали и шумели больше обычного. Госпожа Чандра никак не могла унять их и страшно рассердилась. Уверенная, что ее объяснений никто не слушал, желая наказать ребят, она вызвала к доске одну девочку, но та сумела ответить на все вопросы. Класс в восторге зааплодировал. И, окончательно выведенная из равновесия, госпожа Чандра разрыдалась…
2
— Ребята, у меня для вас такие новости… (англ.) Здесь и далее — примечания переводчиков.