– Мда, – попробовав на вкус свою порцию, скривился Серебряков. – А здесь жрачка еще хуже, чем в камере. – Но делать нечего, пришлось всё умять. Посуду через некоторое время забрали, и он опять разлегся на нарах и впал в раздумья. Обед был ничем не лучше завтрака, а вот на ужин Димка неожиданно от баландера получил небольшой сверток.
– От братвы, – тихо успел шепнуть тот. Когда окошко раздачи закрылось, Дима развернул бумагу и увидел радующий глаз кусок соленого сала. Это было уже кое-что! В этот день Серебряков лег спать, впервые наевшись до отвала. Трое суток провел он в карцере, и каждый ужин получал неожиданный продовольственный паек. А утром четвертого дня его вернули в прежнюю, уже родную «хату».
Когда он вошел в старую камеру – его все встречали как героя. Мужики кинулись хлопать его по плечам, радостно подбадривать и тут же усадили за импровизированный стол, выложив на него домашние припасы.
– Ну что, Робин Гуд, – обратился к нему старшой Алексей Сергеевич, когда Серебряков утолил первый голод. – Привыкай к новому погонялу.
– В смысле? – удивился Серебряков.
– Так тебя прозвала уже вся братва. Мы наслышаны о твоих подвигах. Своим неожиданным поступком, а точнее разборкой в той камере – ты оказал братве неоценимую услугу. – Димка непонимающе смотрел на своих радушно улыбающихся сокамерников.
– Дело в том, – продолжал пояснять Алексей Сергеевич, – что в этой хате находился один «ссученный авторитет» со своими подельниками. И братва никак не могла его достать и сделать предъяву. Он ушел под «красную крышу» и стал оказывать различные услуги операм. Типа, как и тебя, хотели сломить. Но ты вдруг неожиданно для всех умудрился, двоим из них сломать ребра и отбить внутренности, третьему сломать челюсть так, что местный хирург не взялся даже за восстановление. Четвертому, которого ты бросил через себя – раздробило тазобедренный сустав. И он еще долго не сможет ходить. А вот авторитета и его ближайшего соратника – прибить ложками к столу! Это вообще что-то из ряда вон выходящего. Пацаны до сих пор не могут в это поверить, но факт остается фактом. Охрана сделала снимки, и показала братве. Причем, ментам пришлось даже разрезать ножовкой по металлу эти ложки, чтобы освободить пострадавших. А охрана слышала, что они тебя называли Робин Гудом – вот погоняло и прилипло.
– Так это от них мне в карцер «грев» приходил?
– От них, от кого же еще, – усмехнулся старшой. – Но дело не только в этом. – Пойдем-ка, присядем ко мне на койку – есть тема для разговора. Остальные мужики тут же сделали вид, что заняты чем-то своим, а Алексей Сергеевич и Дима уселись в уголочке.
– Братва благодарит тебя за оказанные услуги и готова помочь в твоем непростом деле, но для этого тебе нужно будет согласиться сделать чистосердечное признание…
– Да я…, - собирался рассердиться Дима, но старшой успокоил его.
– Ты погоди, не кипятись. Тут вот в чем фишка. Папик этого Миши Громова – не простой человек, и он так просто не успокоится. Это сейчас ты дал отпор, но сам понимаешь, тебя могут банально толпой задавить, или начнут через мать твою угрожать, и ты сломаешься. Поверь, это лишь вопрос времени.
– Так что мне делать? – Димка потерянно смотрел на взрослого мужика. Слова про родного человека его напугали.
– Братва придумала хитрый ход. – Они знают характер этого карьериста следака Семёнова и хотят подставить мента, надеясь расквитаться за его проделки с их товарищами. Они давно на него зуб точат. Ты, якобы, соглашаешься на добровольное и чистосердечное признание, берешь всю вину на себя…
– И на оружие?
– И на него! – улыбнулся Алексей Сергеевич. – В этом и состоит хохма. Если бы ты просто написал, что так, мол, и так, я начал драку на камнях, потом она перешла уже на территорию пляжа – опера всё опишут и тебе дадут немалый срок. А вот с наличием оружия, – тебе придется объяснить, откуда оно у тебя и ты должен будешь сделать вот что…
Через день Серебрякова вызвали на встречу с капитаном Семёновым.
– Вижу, ты одумался, – весело скалился тот.
– Да, – спокойно кивнул головой Димка. – Я готов написать чистосердечное признание, что это именно я затеял драку.
– Отлично! – Следователь сиял как звезда на новогодней ёлке. – Вот ручка, бумага, – достал он из портфеля всё необходимое. – Пиши.
– Но… простите товарищ следователь, а что мне писать про пистолет?
– Как что? – удивился Семёнов. – Пиши, что привез его с собой.
– Самолетом? Да кто мне в этом поверит.
– Хм… действительно. Тогда напиши, что ты его купил уже здесь.