— Спасибо тебе.
Николай молчал в ответ.
— Пойдем. Надо Машке на кухне помочь, старуха только под ногами путается. Раз приехали, давай уж дотерпим, хорошо?
— Хорошо.
— А про Леньку не беспокойся. Мне его мужские таланты ни к чему. Я лучше прибегу в роддом, да племяшку у Маньки скраду. А что? И рожать самой не придется. В коровнике поселим, никто не узнает, я ее кормить стану молоком от козы и песни петь.
— Дашка!
Она расхохоталась облегчению в голосе мужа и прижалась к нему, тронула губами щеку. Взяла за руку и хотела к дому идти, первая. Но Коля пошел вперед и ее крепко держал, следил, чтоб шла по ровному и светлому. И она пошла за ним, спокойная, статная, красивая. Подумала «за мужем» иду…
На крылечке, вдруг опустевшем, Николай остановился.
— Дашенька, ты ничего не слышишь?
— Гуляют везде. А что?
— Я не про то. Там, дальше, из ночи? Нет?
Она прислушалась, глядя в белесый редкий снежок под уличным фонарем. И сказала медленно:
— Слышу. Гудит вроде. За прибоем. Нет, в степи. Или воет, низко совсем, как по земле стелется. Еле-еле слыхать. А сейчас — нету. Что это, Коль?
Он взял из ее руки сигареты.
— Иди в дом, помоги Маше. А я еще покурю тут.
Когда заходила, вдогонку сказал:
— Не знаю я, Даша. Даст Бог, может и не будет ничего. Иди.
61. РИТУАЛ ПЕРЕХОДА
В коридоре у самой двери Витьку перехватил хозяин и, махнув рукой остальным, мол, усаживайтесь, повлек его к спортзалу. Витька искоса смотрел на Яшину физиономию, пытаясь разглядеть того, кто вот сейчас держал под шею красивую беспомощную женщину, вытягивая неудобно ноги, чтоб на край ее платья не ступить, и шептал ласковые слова. Может быть это выражение умиротворенного довольства и было следом? Все идет, как должно, по мнению хозяина?
— Ну, Витек, пойдем-пойдем, там все приготовлено, да много и не надо тебе, я ж вижу, какие чудеса можешь. Только посмотришь, где что стоит, и в банкетный, удивлять тебя начну. Не веришь? А зря.
В спортзале было пусто, блестяще от чистоты, и тренажеры казались инопланетянами, роботами, которых отключили. Блики от ламп дневного света ложились на никелированные поручни и сочленения, осветляли выпуклости черных кожаных подушек и матов. Витька вспомнил, как жужжали такие же лампы у мастера, который делал ему татуировку и как там все было по-человечески захламлено: каждая недопитая кружка, каждый скомканный лист и прижатый книгой журнал — говорили голосами тех, кто ушел ненадолго и скоро вернется. Здесь же стояла неподвижная выключенность аппарата, мертвого без людей.
— Генка! Ты где, черт? Где тебя носит?
Витька вздрогнул. Из боковой двери показался Генка, темным стержнем на фоне светлых стен, подошел и встал поодаль, глядя наискось в пол, — вроде он тут, а вроде и нет его.
Яша улыбнулся чуть-чуть, оглядывая парня.
— Витек, вот тебе помощник, да вы друг друга уже знаете. Должен он тебе кругом, если б не вытащил его, уже б вынесло на берег, на мамкины слезы да вой. Так что, Гена, слушайся старших, подать принести показать, без разговоров. Понял?
И не дождавшись ответа, вернее, чуть раньше, чем Генка разлепил губы для ответа, припечатал с угрозой:
— Понял?
— Да, — мертвым голосом сказал тот, продолжая смотреть на чистый пол.
— Славно, славно! Значит, тут лампы, удлинитель, парнишка все знает, включит и перенесет, что надо, за тобой ходить будет.
Он пробежался к центру зала, проскочил два тренажера и похлопал по вспухшему глянцу длинного ложа.
— Главное, оно вот здесь будет. Так что смотри, где встать, чтоб и подальше снять и во-о-от здесь, чтоб близенько совсем. Хватает света?
Витька смотрел на укрепленные по бокам ложа никелированные стойки с какими-то изгибами и фиксаторами. Внутри все толкалось, предлагая догадки о том, что тут будет и как. Но он догадки гнал, потому что увиденное пугало. Встряхнул головой и посмотрел снова. Обыкновенный тренажерчик, для разводок лежа, на таком хорошо грудные мышцы качать или пресс мучить.
— Яков Иваныч, Новый Год и что? В тренажерном зале?
Яша засмеялся. Глаза щурил, как сытый кот.
— Я говорил — сюрприз? Вот и будет сюрприз! Сам напросился — заране смотреть, смотри вот.
— Я посмотрел.
— Отлично, братишка. Тогда пойдем, гости там. А ты, — он повернулся к Генке, — что как засватанный? Проверь шнур, чтоб хорошо лежал, то да се. Я тебе денег плачу, забыл?
И подтолкнул Витьку к выходу, оставив Гену стоять черной линией. Идя по коридору, поправляя воротничок свежей рубашки стального цвета, сказал: