Снимая, растопыривал локти, ухватывая поудобнее пакет, чтоб не попадал в кадр. Закончив, сложил камеру внутрь, пошел по ступенькам под козырек. Встал рядом и замялся. Девушка смотрела, приподняв лицо. Внимательные глаза. …Зеленые? Или серые с отливом?
— Я Виктор. Живу тут у Дарьи Вадимовны и… — он вдруг забыл имя хозяина.
— Я знаю. Мне теть Даша говорила, когда звонила маме. Меня зовут Наташа.
— Как Наташа? Почему Наташа? — и засмеялся смущенно. Подумал, а почему нет? Просто имя…
Она улыбнулась, как бы разрешая ему личную тайну, кивнула. И голой рукой медленно откинула край капюшона, наблюдая, как Виктор захлебывается глазами в гуще волос, пролившимся по брезенту плаща темно-каштановыми мелкими завитками.
Когда он захлопнул, спохватившись, рот, отвернулась, пересыпая блеск волос с одного плеча на другое, и выглянула в сторону моря.
— Ого, — сказала деловито, — кажется, нам везет. Видите, дырки в тучах. Видите? К вечеру распогодится.
— Ты откуда взялась?
— Я к тете Даше приехала. На три дня. Отдохнуть.
— От чего? — Витьке подумалось, что глупее быть уже нельзя, но, оказалось, можно.
— От школы.
— Ты школьница?
— А что, непохоже?
— Н-нет, н-ну, да, конечно. Извини…
Наташа тряхнула головой. С явным удовольствием. И на темных завитках, казалось, зазвенели блики. «Какие блики?» — подумал Виктор, «откуда им взяться, солнца нет!» Наверное, светились сами.
Поежилась, переступила по серому бетону босыми ногами.
— Ты же замерзнешь, разутая!
— Ага. Я выскочила, только на море посмотреть, а теть Даша далеко, в курятнике, наверное. Дверь захлопнулась. Думала подождать здесь.
— Ну… Тут воспаления легких дождешься. Пошли быстренько ко мне.
Из полутемной прихожей Витька сразу побежал за чистым полотенцем, открыл в ванной горячую воду.
— Вот я тапочки поставил. Счас нагреется вода, стечет.
— Я знаю.
— Ну да, ну да.
Ушел в столовую и полез на полку за электрическим чайником.
Наташа появилась через несколько минут, прошла к столу, шаркая пушистыми тапками. Одергивала вязаное платье на пуговках. Коленки светили из-под платья розовым.
— Садись, чай налью.
— Ага.
Но не села. Стояла, оглядываясь. Осмотрела полки буфета, тронула чехол от фотоаппарата. Улыбнувшись Витьке, прошлепала к порогу спальни. Чайник свистел, требуя внимания.
— Хорошо сделали. У них осенью ремонт был. А летом кровать была старая, скрипучая, и ванна попроще, без матовых стеклышек. Теперь денежек заработают ого-го…
Вернулась и села напротив, положив ногу на ногу, потянула на коленки съехавший к бедру подол. Витька осторожно лил кипяток в чашки.
— Теть Даша сказала, вы писатель.
— Ну, как бы да.
— И фотограф, да?
— Да. Я скорее фотограф. И приехал, вот…
Она покивала задумчиво, признавая правомерность желаний столичного гостя — зимой, одному, платить за жилье у моря, куда все рвутся летом. Взяла двумя руками чашку и уткнулась носом в горячий пар.
— Носки дать?
— Не, вода там горячая, хорошо. У нас в доме котел, но мама газ экономит, один раз в неделю греем. Вам хорошо — как захотели, так и ванна.
Витька вспомнил, что за неделю он так и не удосужился — ванну. Лишь следил, чтоб ноги после джунглей чистые, да лицо на ночь. Хмыкнул.
— Слушай, называй меня на ты. А то как-то…
И она кивнула.
На второй чашке в дверь постучали.
— Виктор, — позвала хозяйка, осторожно заглядывая. И тотчас радушное выражение широкого лица угасло, губы поджались.
— Ой, теть Даша! А я жду-жду! — поставив чашку, Наташа скользнула с пластикового стула и тронула Витьку за локоть. Улыбнулась:
— Спасибо, Вить.
Обошла хозяйку и, уже из дверей, мерцая каплями на темных волнах волос:
— Не забудь, после обеда на берег!
Губы хозяйки вовсе исчезли на смуглом лице. Подойдя и оглядывая стол, высказала хмуро:
— Завтрак, значит, не нужен… Чай уже пьете.
— Ну что вы, Дарья Вадимовна. Несите, я голодный как волк, все съем.
— Чашки тогда заберу, помыть, — уже мягче сказала хозяйка. И снова нахмурилась, услышав со двора звонкий голос:
— Дядь Коля! А я твою венцераду взяла, чтоб не промокнуть! Пойдем скорей, покажешь мне…