Тина отошла в угол комнаты и тихонько взяла Степкину руку.
– Степа-ан… – протянул Витька, держа в руках снимок, – и молчал?
– Тина, ты не видишь, что ли? Посмотри, ноги какие толстые, – занервничал Ники. Выхватил фото, сжал тонкими пальцами. Фотография выгнулась, протестуя. Он замахал перед Степкиным носом полузадушенным отпечатком:
– Это работа, по-твоему? Да это непрофессионально совершенно!
– Я старался, – Степка опустил голову, – я так вижу.
– Так вижу! – передразнил Сеницкий, – на хрен кому такое видение! Она тут на пэтэушницу похожа!
– Не на пэтэушницу, а на школьницу.
Тина рванула из его рук смятый снимок:
– Не трожь! Мне нравится! Это мое!
– Твое, – подтвердил Степка, не поднимая головы, – только твое. Я так никого никогда. Только тебя, Тань. Веришь?
– Верю, – Танька не смотрела на него, яростно уставившись на своего фотографа:
– Слушай меня, чучело гламурное. Ты все доказывал мне, что кроме пары ножек и вульгарного ротика, у меня нет ничего! А два просто фотографа, заштатные ребятки, нераскрученные, увидели другое и – каждый свое. А ты только и можешь, что из импортных журнальчиков позы и выражения лица слизывать? А я? Где у тебя я?
– Да кому ты нужна? Нужен набор суповой – губы, сиськи, ноги! Крылья и душа, милая, в набор не входят, их не купят. А мой наборчик – скушают и запросят еще. Ты мне всем обязана! И деньгами! Души захотелось!
– Ну-ну, – Витька поднял руку, – вы еще мне о смысле жизни дискуссию устройте! Я что, неясно выразился?
Ники оскалился, вскочив. Зубы сверкнули, лицо упало в собственную темноту. Зацепил Тину за руку и потащил к дверям. Она, вырвавшись, подбежала к столу и стала запихивать снимки в пакет, роняя скользкие отпечатки на пол и всхлипывая. Собрав все, метнулась в коридор. Ники пошел следом. В дверях обернулся:
– За деньгами придете в офис, вот по этому адресу, – кинул на пол визитную карточку.
Ребята, раскрыв рты, смотрели в сторону коридора. Сквозь медленно закрывающуюся входную дверь шум лифта шершавым одеялом накрывал женские вскрики и мужские раздраженные восклицания.
– Опять скандалят, – поделился один из охранников, включившись, – ну, помирятся, не впервой. Пошли, что ли.
– Да-а, – подытожил Витька, когда они со Степаном остались, наконец, в тихой квартире:
– Цунами, тайфун, ураган, что там еще? Милые бранятся-тешатся все время, оказывается! Крепко же он ее за горло держит!
Нагнулся, поднял с пола залетевший за ножку стола снимок:
– Спят, верно, вместе, – предположил, с одобрением Степкину работу разглядывая.
– Заткнись, а? – попросил Степка, – дай лучше выпить, а то этот Сволочицкий навонял коньяком, хоть закусывай.
– Пойдем, брат, в кухню. А что, он, правда, такой сильный фотограф?
– Где там. Спекулянт чистой воды. Знаешь, как начинал? В парках выслеживал собачек всяких крутых шишек, портреты делал и рассылал потом хозяевам в качестве подарков – с сахарными подписями и расшаркиваниями. Вот и поднялся, через собак и кошечек.
– Да, силен, – Витька оглянулся на окно, прищурился на солнце. Схватил валяющуюся на столе камеру:
– Давай, Степ, на кухне разберись, а у меня тут бабочка, оранжевая. Не улетела, милка, ждет бессмертия!
Глава 9
…Витька потянулся сладко.
Так и начались и поехали все быстрее, как под горку разгоняясь, самые сумасшедие две недели его жизни.
…Нашарил за голой спиной телефон, включил сигнал. Запела полифония оркестром сверчков в тесной коробочке. Ладонь зачесалась от желания прихлопнуть. Надоели! Прежний мобильник, попроще, потерял по дороге с вечеринки. Работа теперь у него такая…
Телефон выпал из кармана куртки, когда они со Степкой запихивали в авто пьяную Тину. А потом и саму куртку, потрепанную и благородно вытертую на локтях, забыл в клубе, где тройка девиц – популярный молодежный коллективчик, последний проект модного продюсера – украла его с презентации.
Из прежней жизни в памяти телефона нужным был только Cтепкин номер, а его Витька знал наизусть. И Степка был всегда рядом, бдительно дыша в ухо, и заламывая несуразные цены за фотосессии. Витька только головой качал, краснел и отворачивался. Делал вид, что это к нему не относится. Но в Степане внезапно проснулся азарт менеджера, и он выдавал невероятные предложения, чувствуя спиной непробиваемую страховку Витькиного дара.
– Мы их! – кричал напарник и корявил пальцы, скручивая фигу, а когда фига уже не желала крутиться, настолько пьян был хозяин, то, помогая другой рукой, сводил в кулак и размахивал перед лицом.