Пошли к выходу, топча тяжелыми подошвами гулкие звуки. Лидуша, звеня автомобильными ключами, вырвалась вперед, расправила плечики. Играла обтянутой трикотажем попой. Иногда оглядывалась и, не зная, кого предпочесть, одаривала томным взглядом то Витьку, то рыжего Степана. Невостребованный Пашик грустно вздыхал в сторону.
Подходя к лестнице, увидели, – навстречу, вырастая головами, плечами, двигалась группа мужчин. Первым шел Ники Сеницкий. Обворожительно улыбаясь, зацепил быстрыми глазами камеру в руках Пашика, растаял дежурно в сторону Лидочки. И застыл на верхней ступеньке напротив Степана и Витьки.
Глава 30
В детстве, и позже, Витьку часто занимал вопрос, как это – увидеть в глазах? Злость или боль, разочарование, любовь… В книгах писано так. Но глаза, одни глаза без выражения лица, без складки на лбу, движения губ, поворота головы? Он раскладывал на коленках большой альбом с репродукциями портретов, пальцами прикрывал нарисованные лица, вглядывался в нарисованные взгляды. Был неуверен, пожимал плечами и вздыхал. Внимательно смотрел, как бабушка, гремя кастрюлей, хмурится после телефонного разговора с мамой, поджимает губы, смотрел на брови домиком, морщинку возле рта, когда подкладывала ему на тарелку еще кусочек тушеного мяса, отрезав от своей порции, и садилась напротив, глядела, как сначала отказываясь, ест. Пытался видеть только глаза… Став постарше, решил, что все это художественные преувеличения, махнул рукой, постановив стать проще и не заморачиваться.
Сейчас стоял, глядя в темноту Никиных глаз, как сидел в черном зале кинотеатра, даже увлекся. Блеск из них, размываясь, ушел в глубину. Вычеркнулась оттуда Лидочка. Расширились зрачки. И заметались через мгновение, настороженно прыгая с Витькиного лица на Степана. Поплыли, как бы меняя форму. Зачарованный, Витька думал, вот оно, то что лишь в глазах. А потом темнота затвердела, пыхнула ненавистью, да так и осталась – двумя матовыми агатами в перстнях-печатках, что носят короткошеие молодчики на толстых пальцах.
Смотря шире, отлипая от жесткой поверхности Никиных глаз, Витька увидел, – побелели тонкие пальцы на лаковой барсетке, вжали ее в изящный пиджачок. Плечо дернулось нервно в сторону стоящего позади крепкого молчуна, стриженого ежиком. Ноги в узких туфлях переступили раз, другой, маленький полушажочек назад на той же ступеньке, и нехотя подтащилась одна нога к другой, замерла.
Молчун придвинулся, сбоку перекрыл надувным плечом Сеницкого, застыл, как перед броском…
Секунды… И опять, как тогда в квартире у Витьки – кто начнет первым?
– Боже мой! Вы – Ники!
Начала Лидочка, сделав, наконец, выбор. Звякнули ключики, когда всплеснула руками. Разрывая невидимые связи, вклинилась между противниками, взмахивая перед лицом Витьки кольцами темных длинных волос.
– Я в восторге, знаете! Вы! Вы! Никогда не видела такого! Это, это…
Стала совать в руки Сеницкому вишневый буклет, раскрывала, тыкала красным ногтем в пустое место под снимком на развороте – подписать.
Ники, отскакивая глазами от лица Виктора и снова настороженно возвращаясь, буклетик подписал. Кривил губы в дежурной улыбке, дергал головой в такт Лидочкиным словам. Девушка продолжала по-лошадиному взмахивать гривкой, и все держала узкое плечико чуть назад, на Витьку, как бы защищая от него диалог. Витька через плечо смотрел на Сеницкого. Без эмоций. Просто смотрел.
Ники ежился, кивая и растягивая губы в улыбке. Пашик из-за Степиного локтя пискнул что-то про интервью.
Ситуация раздувалась нелепым воздушным шариком, на котором картинка веселая и привычная, от избытка задутых внутрь нерешенных длинных секунд перекосилась и поползла в сторону жути, закорявилась, истончилась угрожающе.
Первым не выдержал Ники. Отведя рукой Лидушу, подался вперед, глядя с ненавистью на выше стоящего Витьку:
– Чего? Что вам здесь?
– Интервью, – пискнул вновь не услышанный Пашик.
Витька вытянул руку вперед, уперся ладонью в невидимое стекло между ними:
– Посмотреть пришли. Уже уходим. С Новым годом, мастер Ники Сеницкий.
И повернулся к молчавшему настороженно Степану:
– Пойдем, времени мало. Опоздаю на поезд.
Подтолкнул друга под локоть и, обходя Сеницкого, ступил на его ступеньку. Рядом.
Ники развернулся к нему, держа в дрожащих лапках барсетку. И Витьку повело от головокружения, так несоответствовали друг другу сбитое в кисель страхом небольшое Никино тело в приталенном пиджачке, узких брюках с модными финтифлюшками и выжженные ненавистью твердые глаза. Спутники Сеницкого мгновенно перестроились, напряглись.