Серафина: Да, это хорошо, когда плачется. Я весь день не могла, а сейчас поплакала и стало легче. Сейчас зашью куртку…
Альваро (облизывая губы): Что это у вас? Вино?
Серафина: Игристое. Из подвала делла Роза. Это семья мужа. Известная фамилия. Сама я крестьянка, а вышла за барона. Даже не верится! Я ведь тогда босиком бегала.
Альваро: Простите за нескромность, а где он сейчас? (Серафина важно указывает на мраморную урну.) Где, не понял?
Серафина: Это пепел его в мраморной урне.
Альваро: О, простите. (Крестится) Мир его праху.
Серафина: Вы мне его напомнили, когда открывали ставни. Не лицом даже — фигурой. Пожалуйста, принесите мне льда из морозильника на кухне. У меня был такой тяжелый день.
Альваро: Ах, лед. Да, да… лед. Сейчас принесу
Когда он направляется к выходу, Серафина вновь разглядывает его сквозь сломанные очки.
Серафина: Невероятно! Лицо простофили — а тело мужа.
Слышно, как на кухне Альваро разбивает лед. Серафина неумело пытается открыть штопорам бутылку вина, но безуспешно. Альваро возвращается с ведерком льда, небрежно ставит его на стол, так что кусок летит на пол. Он лезет за ним и вытирает о рубаху.
Серафина: Было бы чище просто с пола.
Альваро: Простите. Сполоснуть?
Серафина: Не надо.
Альваро: Вообще-то я чистый…
Серафина: Ладно, ладно. Бутылку надо на лед, а главное — не разлить, когда открываешь.
Альваро: Разрешите мне. Ваши руки не для грубой работы.
Серафина отдает бутылку и снова разглядывает его через очки.
Серафина: Между прочим, эти белые лоскутки на полу не от снегопада. Я шила газовые платья для выпускного бала. Дочери и еще тринадцати девочкам. Не знаю, как жива осталась.
Альваро: Вот и взбодритесь от вина.
Снаружи раздаются шумные молодые голоса.
Серафина: Молодежь в этом городе словно с цепи сорвалась. В Сицилии если парень с девушкой танцует, значит, они жених и невеста, иначе нельзя, а так — только с приятелем или с подругой. А здесь — на пикник, на остров — только их и видели. Мальчишки, девчонки, учителя — все как безумные.
Альваро: Вот! (С треском вылетает пробка. Серафина вскрикивает от неожиданности, опирается на стол. Он смеется. Она вместе с ним безудержно, не в силах остановиться и перевести дух.) Мне нравится, когда женщина смеется от всего сердца.
Серафина: А если от всего сердца плачет? Альваро: Мне нравится все, что женщина делает от всего сердца.
Обоим вдруг становится неловко, смех умолкает. Он подает ей бокал искристого вина со льдам. Она шепчет: «Безумие» Машинально подносит пораненный палец ко рту; отходит от стола, неуверенно держа стакан.
Альваро (нервно): Я вижу, у вас был тяжелый день. (Вдруг подскакивает к окну!) Эй, вы, ребята, а ну, слезай с грузовика! Не трогайте бананы! (При словах «грузовик» и «бананы» Серафина вздрагивает и проливает на себя немного вина!) Хулиганы! Извините.
Серафина: Вы бананы возите?
Альваро: Да, синьора.
Серафина: Это — десятитонка?
Альваро: Восьмитонка.
Серафина: Мой муж возил бананы в десятитонке.
Альваро: Ну, ведь он был барон.
Серафина: А вы только бананы возите?
Альваро: Только бананы. А что еще можно?
Серафина: Мой муж возил бананы, но под ними кое-что еще. Он ничего не боялся, смелый был, как цыган. «Как цыган»? Кто это сказал? Не хочется вспоминать. (Разговор их полон непонятных колебаний, незаконченных фраз и неопределенных жестов. Каждый из них перенес унижение и теперь находится в некоторой прострации. В их разговоре удивительная интимность и теплота, возникающая при первой встрече двух одиноких людей, обоим это необычно приятно, словно прохладный ветер подул вечером после палящего зноя. Серафина машинально берет со стола открытку с видом Сицилии!) Священник был против этого.
Альваро: Чего?
Серафина: Чтобы я хранила пепел. Это против закона Церкви. Но мне надо было хоть что-то оставить себе, а больше у меня не было ничего. (Кладет открытку!)
Альваро: А что здесь дурного? Ничего. Тело б уже разложилось, а пепел, он всегда такой же.
Серафина (с готовностью): Ну да, тела разлагаются, а пепел всегда такой же. Смотрите. Это наша свадьба. (Нежно снимает со стены фотографию.) Это я — невеста, а это (ударяя по фотографии пальцем и поворачивая к нему сияющее лицо) — мой муж! (Пауза. Он берет фотографию, подносит к глазам, затем отставляет, затем — снова к глазам. Все это с подчеркнутым проявлением благоговения?) А? А? Что скажете?