К несчастью, Ньям к тому моменту ушла и не видела моей маленькой победы. Она уже покинула «Розовую леди» под руку с высоким, сильным, красивым фарангом, словно сошедшим с афиши, рекламирующей товары класса люкс.
Когда я тоже вышла из дверей, вставало солнце. Тротуары улиц были покрыты следами бурной ночи. Бумага, объедки, забитые бутылками и источающие зловоние плетеные мусорные баки. На главной артерии города уже возобновилось движение, а Патпонг закрыл свой рынок, убрал кричащие краски и огни, стал пустыней, устланной кусками смятой жести.
Из девушек только Нет и Ньям живут на бульваре, в нескольких минутах ходьбы от борделя. Сутенерша, в благодарность за хорошую работу, нашла им квартиры в домах неподалеку. Остальные, приносящие меньше денег, вынуждены довольствоваться жалкими комнатками, часто на окраине города.
Как я рада, что Нет приютила меня у себя на эти два последних года. Мы все время вместе, а когда она не работает, мы валяемся перед телевизором и обсуждаем глупые передачи.
Я вернулась домой, пошатываясь от усталости, чуть пьяная от пережитых волнений и выпитого за вечер разнообразного алкоголя, упала в кровать и испустила стон облегчения. Несмотря на гудки и рычание едущих по бульвару машин, после «Розовой леди» комната показалась мне очень тихой. И я наслаждалась этим спокойствием. По крайней мере, первые минуты.
А затем я вновь услышала голос человека, который так любит появляться в моих кошмарах.
«Виски, двойной, пожалуйста, Нонг».
Капли холодного пота усеяли мой лоб. Я почувствовала, как растекается по лицу грим и как исчезает вместе с ним хорошее настроение. Свет начал резать мне глаза, словно во время лихорадки. Я представляла себе Нет, ее тело танцовщицы, истерзанное когтями тигра. Ее красивое, покрытое кровоподтеками лицо, ее улыбку, пропавшую, растворившуюся в бездне боли. Смогу ли я помочь ей выбраться из пропасти, как помогла мне она?
Я куталась в простыни и металась по кровати, куда она пустила меня два года назад. Я ворочалась с боку на бок на матрасе, который от страшных предчувствий горел подо мной огнем.
В конце концов усталость победила тревогу. Я забыла обо всем, отдавшись во власть беспокойного сна.
Сейчас я сижу посредине слишком широкой для одной меня кровати, и перед глазами плывут те же самые картины, что приводили меня в трепет сегодня рано утром. Рычание автомобилей, которое казалось приглушенным после «Розовой леди», режет уши. Как можно заснуть или отдохнуть в подобном грохоте? А я ведь знаю, что эта слишком короткая ночь оставит следы на моем лице. Что набрякшие веки сохранят воспоминание о ночных кошмарах.
Надо поспать, но у меня ничего не получается.
И я решаю встать. Пойду немного прогуляюсь по сои, опустевшим при свете дня. Попробую отвлечься, разглядывая лица прохожих, цепляясь глазами за мелькающие машины, представляя, что они увозят меня в какие-то неведомые дали. К будущему без татуированного человека.
Я тащу свое онемевшее тело к темной ванной, расположенной рядом с дверью в гостиную. Я зажигаю свет, неон очерчивает контуры моего лица, придает ему сероватый оттенок. У моего отражения глаза налиты кровью. Обычно я стараюсь не задерживаться у зеркала. Я всегда ненавидела эти блестящие стекла, с предательским упрямством демонстрирующие мой сомнительный образ. Но сегодня я долго себя разглядываю.
И не узнаю.
От сна и пота грим потек, нарисовав странные узоры в углах глаз и на щеках. Контуры губ еще хранят следы нанесенной вчера помады. Гладкие черные волосы, которые подруга зачесала мне наверх и покрыла лаком, немного растрепались. Никогда не думала, что они могут расти так быстро. Я всегда коротко стриглась. А сегодня волосы уже доходят мне практически до плеч. Странно.
Я словно зачарована собой.
Это исковерканное лицо мне нравится.
Я достаю пилюли. Как каждое утро в течение вот уже двух лет. Две цветные желатиновые капсулы помогают мне измениться. Я запиваю их водой и чувствую, что у меня начинается мигрень.
Мне, несомненно, необходимо помыться.
Я стаскиваю с себя белое влажное платье, которое так и не решилась снять вчера, протискиваюсь в крошечную кабинку, заменяющую душ. Меня ждет чан, полный воды.
Я беру красный ковшик, всегда плавающий на поверхности.
Самое трудное — вылить на себя первый ковш. От него кожа всегда покрывается мурашками. Затем все идет как по маслу. Мое тело, замирая, ждет встречи с прохладой. Я погружаю ковшик в чан и тут же привыкаю к температуре воды. Хватаю мыло и начинаю тереть кожу. Тяжелый запах сна медленно отступает перед цитрусовым ароматом.