Привлечь насмешливые взгляды!..
О страх! нет, лучше и верней
В глуши лесов остаться ей.
Однако соблазн взял свое, и она согласилась, при этом не проронив ни одного испуганного слова про будущего жениха - каким он будет, а вдруг он ей не понравится, а вдруг она не сумеет забыть Онегина и это помешает ей выйти замуж? Ни одного переживания на этот счет. Как и ни одной мысли про Онегина. Только комплекс провинциалки - что ее немодные наряды, ее нестоличная речь могут вызвать насмешки над ней!
Но, может быть, она просто скрыла свою печаль по Онегину? Отнюдь. Татьяне и самой так не терпится в Москву, что с самого раннего утра она бежит... нет, не в кабинет Онегина, она про этот кабинет больше и не вспоминает, ей теперь не до размышлений об Онегине, она про него больше и не впомнит несколько лет! - она бежит прощаться со своей деревней.
Обратим внимание: еще даже никуда не уехав и даже не имея возможности знать, чем закончится ее московская поездка, найдется ли жених, она уже прощается со своим домом - навсегда. Что это значит? А то, что она заранее согласна выйти замуж за любого московского претендента! И с превеликой радостью при этом - ни единого печального слова, ни единой слезы по Онегину не вырвется у Татьяны. Ее жизнь скоро измениться - московский жених, свадьба, ура! - и надуманные страдания по Онегину мгновенно выветриваются у нее из головы.
Она даже перед отъездом не пойдет взглянуть на его дом - фальшивая страсть временно отпадает в ней за ненадобностью.
*
Ей буквально не терпится уехать в Москву - до поездки остается еще полгода, но прощаться с деревней она начинает уже сейчас. И такое ее поведение может иметь только две причины: либо ей до одури хочется скорей к московскому жениху (напоминаю: любому), либо чуть ли не ежедневное прощание за полгода до поездки есть не что иное, как очередной истерический психоз.
Прощание с деревней - вот чем она занята теперь целыми днями, все лето и всю осень! И если раньше она просто бродила по полям и лесам от нечего делать, то теперь она бродит там же с целью - сутками прощается.
Вставая с первыми лучами,
Теперь она в поля спешит
И, умиленными очами
Их озирая, говорит:
"Простите, мирные долины,
И вы, знакомых гор вершины,
И вы, знакомые леса;
Прости, небесная краса,
Прости, веселая природа;
Меняю милый, тихий свет
На шум блистательных сует...
Прости ж и ты, моя свобода!
Куда, зачем стремлюся я?
Что мне сулит судьба моя?"
В общем, без пошлых фраз в конце столь преждевременных прощаний с мирными долинами и лесами, как всегда у Татьяны, не обошлось - дурной пафос про судьбу и свободу вкупе с шумом блистательных сует не миновал ее речь. Кстати, очень похоже, что этот самый "шум блистательных сует" и есть та причина, из-за которой она с такой радостью и бежит прощаться с деревней.
Интересно проследить, как меняется форма ее безделья. Сначала она сутками сидела молча у окна. Потом она научилась сутками бродить по полям и лесам с книгой. А вот теперь она полгода ходит и прощается - как будто ее заклинило на этом. Как заведенная она прощается, прощается... только и делает что прощается! Шесть месяцев подряд. Попутно выдавая пошлые сентенции из романов.
25. ПРИЕЗД В МОСКВУ
Наконец полгода прощаний успешно подошли к концу - снова настала зима. Однако Татьяна зиме не рада, вернулись все ее провинциальные страхи перед бомондом, что московский свет будет смеяться над ней. В итоге "отъезда день давно просрочен, проходит и последний срок".
Наконец "возок боярский" - обоз и три кибитки, запряженные восемнадцатью лошадями, - готов. Наконец поехали. Татьяна снова плачет - ну как тут обойтись без слез, тут тебе и прощание с малой родиной, тут тебе и страх перед бомондом ("и слез ручей у Тани льется из очей"). И ни единого печального слова про Онегина. Что и неудивительно - как только появилась перспектива интересного замужества, Онегин мухой выскочил из ее головы.
Через семь суток приехали в Москву, в дом некой княжны, двоюродной сестры старушки Лариной. Татьяна скучает по своей деревне, но это всего лишь естественное чувство внезапной оторванности от привычного уклада. Ее каждый день возят - и она с удовольствием каждый день ездит - "по родственным обедам", представляют родне, и дочки этой родни разглядывают Татьяну, составляя о ней весьма интересное мнение:
Их дочки Таню обнимают.
Младые грации Москвы
Сначала молча озирают
Татьяну с ног до головы;
Ее находят что-то странной,
Провинциальной и жеманной,
И что-то бледной и худой,
А впрочем очень недурной;
Похоже, страхи Татьяны сбылись - ее провинциальность была обнаружена "младыми грациями Москвы" моментально. Бросилась в глаза и странность Татьяны. Не осталось незамеченным и жеманство.
Впрочем, девочки оказались не только умненькими и наблюдательными, но и добросердечными - несмотря на жеманство, странность и провинциальность Татьяны они "дружатся с ней", с желанием помочь тут же меняют ей прическу ("взбивают кудри ей по моде") и моментально рассказывают гостье про свои сердечные дела.
Однако в ответ Татьяна своими сердечными секретами с ними не делится и вообще "их речи слышит без участья, не понимает ничего" (собственно, не понимать ничего - неудивительно для Татьяны). В общем, общение со сверстницами Татьяне неинтересно. Она предпочитает разговоры взрослых родственников - "вслушаться желает в беседы, в общий разговор". Но и взрослые разговоры не показались ей содержательными - "но всех в гостиной занимает такой бессвязный, пошлый вздор", что и здесь Татьяна не находит для себя никакой пользы.
Хотя непонятно, какой такой пользы она ждала и о какой пользе вообще имела представление. Особенно учитывая, что, кроме любовных романов, Татьяна вообще ни о чем не имеет представления, чтобы говорить об извлечении ею какой-либо пользы из чужих разговоров, а ее собственная речь сама настолько пестрит пошлостью (которой она не замечает), что вряд ли чужая пошлость резала ей слух.