Но чего же такое многое отныне Татьяна способна потребовать и даже дать, чего не требовала и не давала раньше? Ничего. Чтобы чего-то потребовать от другого или что-то другому предложить, нужно прежде что-то иметь в себе самом. Татьяна же в себе ничего не имеет. Никакого глубокого духовно-нравственного развития, если бы даже и хотела, она за два года не могла получить, ибо духовно-нравственное развитие - это мало того что целая система мировоззрения, это еще и выстраданная система, вросшая, укоренившаяся, а не просто вычитанная или услышанная в чужом разговоре.
*
Мы видим Татьяну на светском рауте (торжественный званый вечер, что-то вроде бала, но без танцев). Дипломаты, военные, крупные чиновники, "тесный ряд аристократов, военных франтов, дипломатов и гордых дам". Казалось бы, цвет общества. Но как только появилась Татьяна - "по зале шепот пробежал". Ее появление производит настоящий фурор:
К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей;
Девицы проходили тише
Пред ней по зале...
Почему эти люди, привыкшие ко всему и видевшие многое, начинают так себя вести в ее присутствии? Что с ними всеми происходит? Возможно, немалой долей успеха Татьяна обязана своему мужу-князу, который обласкан царским двором за личное мужество и храбрость, проявленные на войне. То есть, проще говоря, такое внимание к ее персоне есть заискивание и лесть.
Во-вторых, похоже, с этими людьми происходит самообман по причине случившегося стороннего внушения, когда достаточно всего лишь кого-нибудь одного (того же мужа), чтобы вызвать в обществе массовый самогипноз, а проще говоря, стадное чувство сопричастности - или, еще проще говоря, если некое уважаемое лицо пусть даже ошибочно, но главное - первым успело сказать "а", то другие просто бездумно, а также с удовольствием либо из страха это повторяют, только и всего.
Но с чего бы генералу не видеть истинную сущность Татьяны? Задам встречный вопрос: а с чего бы ему эту сущность видеть? Ведь в их жизни пока еще ничего толком и не произошло, из чего бы он мог сделать иные выводы о Татьяне. Они женаты всего два года, а кроме того, вряд ли их совместная жизнь была так уж тесна и душевно откровенна. Обычный брак. Обычный союз без заморочек. И видит князь в Татьяне только то, что очень легко увидеть, поскольку является не внутренним, а внешним:
Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей...
Все тихо, просто было в ней...
А почему было просто и тихо, почему без взора наглого и т.д., что является сутью этого - действительно глубокий духовный мир (которому неоткуда было и взяться), или банальная пустота с ее полным отсутствием духовности - об этом у князя пока нет повода и задуматься.
Ну, и в-третьих, все видят: она слишком не похожа на других дам - внешне не похожа, ее поведение слишком отличается от поведения других женщин, а потому мгновенно и бездоказательно, на уровне эмоций, наделяется каким-то особым смыслом.
"Не тороплива", "не говорлива" - этих двух характеристик уже достаточно для буквально автоматической ассоциации с чрезвычайным чувством достоинства и немереной глубиной ума. О том же, что это плацебо, пустышка, сразу и в голову не придет. "Не тороплива", "не говорлива" - и вот уже всем кажется, что за ее молчанием или самой расхожей фразой, сказанной без улыбки (у Татьяны начисто отсутствует чувство юмора), скрывается интеллектуальный блеск.
Рассказ про яблоки
Я много лет знала одну женщину, в отношении которой много лет была уверена, что это самый чуткий, самый трепетный, самый душевный человек на свете. И только на том основании, что в ответ на чьи-то горестные рассказы она сочувственно кивала головой, нервно вздрагивала, бледнела и в ее глазах появлялись слезы. Такая реакция долгое время ошибочно принималась мною за уникальную способность к состраданию. При этом я прекрасно видела, что дальше сочувственных кивков, вздрагиваний, бледности и слез дело у нее никогда не шло - даже когда ее просили о помощи и она могла ее оказать, она никогда ее не оказывала, и всегда под благовидным предлогом. Эти благовидные предлоги также много лет воспринимались мною за чистую монету.