Митя совсем не похож на Гогу. Искренний, простой, скромный, с ним, как с Левушкой, спокойно, ему тоже уже двадцать шесть лет, но он не такой старый, как Гога. Мы ездим за город, поднимаемся и спускаемся на фуникулере, бродим по узеньким мощенным камнем улочкам, улочки бегут вверх-вниз, вверх-вниз… Над городом корона из желтых листьев, они медленно падают, кружатся, тепло, пахнет айвой, из окон плывут звуки рояля. Мы возвращаемся только к ужину. Вдруг Митя исчез. Просто не приходит. Я жду, жду, его нет. Гога теперь не страшный, он приезжает и валится от усталости в постель, но кровать свою в другие комнаты не переносит… Они снимают с утра до ночи. Мити нет уже третий день. Бежать к ним?! Я не знаю, где они живут. Где-то на горе за нашим домом… Когда он к нам приходит, спускается откуда-то сверху. Я верчусь у окон… Митя появился только на четвертый день. В дом, как всегда, не вошел.
— Что вы делали эти три дня?.. Где были?.. Что видели без меня?.. Я должен знать о вас все. Я за вас отвечаю!
На этот раз он какой-то натянутый, фальшивый. Куда подевался прежний Митя?
— Я пришел попрощаться, через день уезжаю в Москву.
— А вы не могли бы под каким-нибудь предлогом увезти меня с собой домой, к Папе?
Он даже испугался:
— Что вы?! Что вы придумали?! Зачем?! У вас еще столько дней впереди!
— Я не могу все объяснить, но это было бы очень хорошо!
— А вы говорили с Гогой? Он вас отпустит?
— Вам обязательно надо ехать послезавтра?
— Да. Я уже опоздал в институт на пять дней.
Он повернулся ко мне спиной.
— И мне необходимо уехать!.. Вообще! Отсюда!.. И как можно скорее! Прощайте!
Больно! Обидно! Неужели он такой же, как Гога? Почему такая перемена?
На следующий день в группе выходной день, и режиссер пригласил всех к себе в гости. Мити нет! Я его больше никого не увижу!.. Когда все сели за стол, вошел Митя. Веселый, шутит, меня не замечает, а уходя, пригласил всех на завтра к себе на прощальный ужин…
День бесконечный, тягучий, скучный, Митя живет совсем не так, как семья Гоги. На крутой горе обыкновенный южный дом с галереей, маленький дворик, соседи. Очень симпатичные мама и сестра. Как бы невзначай спрашиваю:
— Вы ночью уезжаете?
— Нет, я получил разрешение из института остаться еще на десять дней, и мы как раз вместе можем поехать, чтобы вам не было так страшно одной. — Он замолчал и тихо добавил: — А мое желание скорее уехать — просто трусость.
К нам подошла мама.
— Приходите к нам с Гогой на обед. Я его так давно не видела.
— Мама, Гога занят на съемках, я приглашу одну из его сестер… Я зайду за вами.
Ни одна из сестер пойти не смогла. Мы обедаем вчетвером: Митины мама и сестра, он и я. Я не могу поднять глаз на Митю. У меня падают из рук ложки, вилки. У Мити тоже. Мы отвечаем невпопад. Раздался такой удар грома, что все вскочили. Началась гроза. Мы выбежали на галерею. Вода рекой понеслась вниз с горы. Все почернело. Страшно.
Гроза, не кончайся!!! Гроза, не кончайся!!! А она как началась, так вдруг и кончилась, и опять все засияло. Нужно уходить.
Вода звенит, сияет, несется, сшибает с ног. Мы босиком шагнули в воду. Митя взял меня на руки… и загудели колокола как в детстве, когда Папа нес меня на руках из церкви в Пасхальную ночь, после заутрени, домой. Сладко. Страшно. Колокола торжественно гудят. И вдруг опять все почернело, опять хлынул дождь, опять гром, молния, можно оглохнуть, ослепнуть! Митя прижал меня к груди, его сшибает с ног… И все! Мы летим вместе с водой, меня вымыло из Митиных рук, я не могу удержаться, схватиться за него, Митя поймал меня за волосы, но нас уже пронесло мимо Гогиного дома, от хохота мы не можем встать на ноги. Теперь надо пройти обратно три дома против течения! Митя опять взял меня на руки, и, хватаясь за стены, мы добрались до подъезда. Нас не убило, мы целехоньки, только в грязи и мокрые-мокрые с ног до головы. Вся семья стояла у окон. У Мити нет телефона, и они волновались, ничего о нас не зная. Гога уже вернулся со съемки, и Митя протянул Меня ему:
— На, бери свое сокровище в целости и сохранности.
Гога злобно повернулся и вышел, хлопнув дверью. Всем стало неловко, все кинулись переодевать нас, сушить, поить горячим чаем.
На следующий день меня начало знобить, а к вечеру температура тридцать девять. Опять началась гроза, опять как из ведра льет дождь, и врач еле добрался к нам. Он сказал, что это не может быть обычной простудой, и спросил, не беременна ли я. Гога быстро ответил «нет».