Придумался интересный эпизод для фильма: командир, влюбленный в свою подчиненную, вызывает ее к себе в кабинет, чтобы сделать предложение, но, так и не решившись, отпускает ее. Стук в дверь, она вернулась, козыряет: «Можно мне задать вам вопрос?» — «Задавайте». — «Выходить мне за вас замуж или нет?»
Стук в дверь — на пороге Валя. Узнав о моем пребывании в Кремлевке, пришла меня навестить.
Как-то не получается у нас близости, она какая-то «не моя» и, как говорил Папа, «не нашего круга». Мы домами не общаемся, я вижусь с Валей только в театре или в официальных местах, да и Костя с Борисом встречаются или у себя в Союзе писателей на собраниях или как депутаты — они оба избраны. Валю Борис почему-то недолюбливает, я даже удивилась, когда он, войдя в наш номер гостиницы «Москва» и увидя сидящую на подоконнике Валю, грубо с ней поздоровался, и Валя тут же ушла.
Костя, не дождавшись, когда освободится дача здесь, в писательском городке, купил дом поблизости, в поселке, вот Валя и зашла меня проведать, поболтать, рассказала очаровательный анекдот: в хозяйственный магазин приходит дама покупать веник для пола и начинает выворачивать весь магазин, пересмотрев в который раз все веники, продавец молча терпит, наконец дама выбирает веник, продавец вежливо наклоняется: «Вам завернуть или сразу полетите?»
С паническим страхом жду появления на дороге Юрки — не хочу ехать в Москву. Все опять то же, так же!
Юрка приехал: письмо от Берсенева о том, что больше ни дня, ни часа медлить нельзя, надо начинать репетировать и играть.
Привез милое письмо от моих «окуневок» — они тоскуют, ждут меня. Мы с Валей поделили наших юных поклонниц и поклонников, и они сами себя назвали «серовки» и «окуневки». Чтобы не уронить это звание, защищая его, они даже дерутся между собой, собирают деньги от школьных завтраков, как я делала когда-то, чтобы попасть в свой «Великий немой», и преподносят трогательные букетики, тонущие среди корзин с цветами и уж тем более среди черных роз, которые так и продолжал присылать от имени маршала посол Владо, но я всегда беру эти букетики в руки, когда выхожу на поклоны. Пришлось познакомиться с родителями одной из них: раздался телефонный звонок, и мама этой девочки, рыдая, упросила встретиться с ней. Оказывается, дочь плохо учится, не хочет вообще учиться и только я могу на нее подействовать, и действительно мой разговор с девочкой помог, и теперь я общаюсь с родителями.
Еще Юра привез письмо от Бориса, полное нежности, излияний, волнения о моем здоровье и упреков за то, что не разрешаю ему приезжать сюда, письмецо от Зайца, что если я не приеду, то она бросит школу и приедет сама. Я по ней очень соскучилась.
Вот и все, вот и опять в Москву. Прощаюсь с лесом. Юрка приедет за мной завтра.
Я не хочу в ту Москву, из которой уехала… шесть дней… что-то со мной происходит… Я хочу слушать с закрытыми глазами зачаровывающий голос Виктории Ивановой — хочу в другой мир… хочу быть счастливой… хочу жить среди умных, образованных, порядочных людей… открытых, искренних… талантливых… чистых… со светлыми помыслами… и чтобы этих людей не выдумывать, а быть среди них… говорить с ними обо всем… я без Папы тупею в окружении этих бесконечных «хороших парней»… почему мы все так разобщены… что, это специально задумано?., кем?..
Ольга! Моя Ольга! Хоть на сутки должна поехать к ней в Ленинград.
41
Вчера на приеме, когда мы с Валей проходили по залу, я почувствовала змеиное шипение, и жало впилось: «Две продажные суки продали свою красоту и талант цековским холуям».
Какое счастье, что Валя болтала и не слышала, был бы скандал.
Какими усилиями воли я смогла не броситься и не задушить эту злобную тварь!
Что им надо?! Откуда такая злоба, ненависть, зависть?! Чему завидуют?! Все же мы здесь находящиеся живем одинаково: квартира, машина, дача, звания, мебель, ордена, холодильник. У одних получается получше, у других похуже, кто что смог урвать.
Сказано было так, чтобы наши мужчины не могли услышать — боялись физической расправы? А чтобы наши мужчины сделали? Костя тут же разыскал, поймал бы говорившую и пошел бы жаловаться на нее в высшие инстанции. А Борис? Борис сделал бы вид, что не слышал, и потерялся бы среди гостей. Хорошо еще Валя не под хмельком — иначе была бы драка, и не обошлось бы без блистательного скандала между советскими светскими дамами на потеху иностранцам.