— Знаешь, мне хватило. И еще надолго хватит.
— Танюша, послушай. Это ж. е совершенно очевидно: твоя маникюрша просто позавидовала твоему будущему счастью. Бывают такие стервозные бабы, которых хлебом не корми, дай наговорить другому гадостей. Она увидела, как мы пришли в салон, оценила, насколько ты прекрасна, — и не удержалась от того, чтобы изгадить тебе настроение. Сама-то, понятно, жуткая кикимора с неустроенной личной жизнью, других радостей у нее нет, кроме как на ходу сочинять всякий бред — авось сработает! Ну а то, что она знает, как меня зовут, — еще бы, ты же ко мне по имени обращалась, у таких вечно ушки на макушке. Остальное — дело техники… Нет, Танюша, я рассказал тебе обо всем, что заслуживало внимания.
— И ничего на черный день не оставил? — вздохнула она, чувствуя, что просто нс в силах на него злиться. Да и не может человек, у которого рыльце в пушку, сохранять такое спартанское спокойствие, так разумно и логично объяснять ситуацию! Он бы занервничал, начал запинаться, а с Игорем ничего подобного не произошло.
— Немножко обидно, когда открываешь человеку душу, а он слушает каких-то идиоток, — грустно сказал Гонсалес. — Может, ты права, и мы действительно поторопились. Если ты принимаешь за чистую монету такое…
Он сел и отвернулся, в глубокой задумчивости глядя в окно.
Таню захлестнуло чувство Вины. Вот опять она поддалась своей дурацкой ревности, а ведь клялась себе, что больше такого не допустит! Она шагнула к Игорю и положила руку ему на плечо. Он никак не отреагировал на ее примирительный жест.
— Ты сам посуди, что я могла подумать, когда такое услышала? — чуть не плача, проговорила Таня.
— Откуда я знаю, что ты могла подумать? Судя по всему, что угодно.
— Я садилась в это кресло — у меня в душе все пело, а встала — как помоями облитая… Ну; Игорек, прости, пожалуйста. Мне очень-очень стыдно. Я просто не знаю, что на меня нашло, когда эту девицу услышала.
— Ну, — начал он оттаивать, — хоть что-то радостное: ревнуешь — значит, я тебе не совсем безразличен. — Игорь обнял Таню за талию.
— Знаешь, когда я подумала, что ты меня обманываешь… — прошептала она.
— Знаю, все знаю. Ясно, откуда твое недоверие: ты просто не можешь забыть Сергея, — вздохнул Гонсалес.
— Может, хотя бы о нем не будем? — умоляюще проговорила Таня.
— Занозу вытаскивать больно, но нужно. Знаешь, есть старинная притча: два монаха и женщина подошли к ручью. Обет запрещал монахам касаться женщин, но пожилой взял женщину на руки — и перенес через ручей. Пошли они дальше, и только у самого монастыря молодой монах спрашивает старшего: «Как же ты мог нарушить обет?» И знаешь, что ответил старший?
«Я перенес женщину — и забыл о ней, а ты до сих пор несешь ее с собой».
— Ты хочешь оставить меня у ручья? — грустно улыбнулась Таня.
— Нет, я тебя никогда не оставлю. Ты просто сама брось ненужный груз, а я перенесу тебя на другой берег. Доверяй мне — и все.
— Я буду стараться, — горячо пообещала Таня, — Ой,- вспомнила она, — я же маму обещала отвести в магазин! Так хочется, чтобы она тоже была нарядной. Мама этого дня, по-моему, больше, чем я, ждала! Отвезу ее в лучший магазин, а потом в самый лучший салон красоты. Конечно, не в тот, куда ты меня так удачно свозил. Ну и себе, может быть, что-нибудь этакое сделаю. Но главное — мама, у нее не так уж много радостей в жизни… Ладно, побежала, а то не успею обернуться!
— Буду скучать! Уже скучаю! — крикнул Игорь ей вслед и, выждав минут пять после Таниного ухода, набрал телефонный номер, — Алло! Салон красоты? Это Игорь Гонсалес… Я выяснил, по какой причине моя невеста отказалась от ваших услуг! Ваши работники перемывают косточки клиентам и обсуждают их личную жизнь. Я за это вам плачу?! Да, представьте себе…'. Если вы не можете найти управу на слишком длинные языки своих сотрудниц, то я их лично укорочу! Я ваш салон разорю, к чертовой матери! — в бешенстве, раздувая ноздри, проорал он. — Уррроды!..
Вот и настал исторический день, когда Таня и Игорь должны были наконец сочетаться законным браком.
Гонсалес проснулся, схватил с прикроватного столика часы:
— Черт, — воскликнул он, освобождаясь из объятий сладко спящей Риты, и вскочил, — В кои-то веки собрался жениться…
— Куда моя подушечка уходит? — капризно надула губы Рита.
— Твоя подушечка торопится на собственную свадьбу, — сообщил Игорь, торопливо одеваясь.
— Ну, — протянула она, — еще пять минут холостой жизни…
— Не могу, моя радость, мальчишник закончился. У нас с тобой еще будут пять минут — и не раз, — пообещал Гонсалес.