— Когда мне понравился твой первый роман, — не сдавалась Анна, — ты с удовольствием слушал, как я тебя хвалю. Почему же так злишься, если про новую книгу хоть слово скажут «против шерсти»? Ты так в себе не уверен? Что на тебя нашло?
— А потому, что я ненавижу, когда дураки с умным видом начинают рассуждать… — Он захлебнулся собственной горечью.
— Дураки — это кто? — холодно уточнила Анна.
— За примером далеко ходить не надо, достаточно вспомнить вашу суперсемейку неудачников! — Как многие слабые люди, Устинов, будучи не в силах отстоять свою позицию более цивилизованными способами, принялся «переводить стрелки», оскорбляя других. — Мамаша от нечего делать сует свой нос во все дыры, Галина, как маньячка, только о том и грезит, как бы выскочить замуж… Младшенький — бездельник и клептоман… А про старшего братца я уж и не говорю!
— Хватит, — оборвала его Анна. — Хотя, нет, можешь продолжать. Очень интересно послушать, что ты скажешь обо мне.
— Аня, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. — Константин понял, что зашел слишком далеко, и попытался отыграть назад, но поздно, — Но если тебе не нравится, что я пишу…
— Мне не нравится, как ты себя ведешь. И чем дальше — тем больше не нравится, — возразила Анна, уже понимая, что на Танину свадьбу ей придется идти одной.
Татьяна Баринова в этот день тоже места себе не находила. Нет, конечно, у нее и в мыслях не было очутиться в числе Таниных гостей. Ее беспокоило другое. Во-первых, им с Сергеем не удалось уехать за границу, как она планировала. Он и сам не слишком туда рвался, да и у Татьяны возникли проблемы, требующие ее присутствия в Москве: мать проходила мучительное обследование, готовилась к операции, и она повсюду сопровождала Яну. Так что поездку пришлось отложить на неопределенный срок.
Единственное, на что согласился Сергей, — это поехать в подмосковный санаторий. В одиночестве. И это было бы тоже неплохо, если бы произошло хотя бы на день раньше. А так его предполагаемый отъезд по времени точно совпадал со свадьбой Разбежкиной и Гонсалеса. Честно говоря, Баринова вовсе не была уверена в том, куда он в последний момент решит отправиться.
Словно подтверждая ее самые худшие опасения, Никифоров ни свет ни заря собрался уезжать.
— Сереж, ты куда в такую рань? — перехватила его Баринова практически у дверей: похоже, он вообще намеревался ускользнуть по-английски, не попрощавшись, — Мы же договорились: в санаторий я тебя отвезу.
— Не хотел тебя будить, ты так сладко спала, — отмазался Сергей, надеясь развеять ее подозрения.
— Сереж, мы же договорились, что поедем вместе после обеда, — напомнила супруга. — Или ты хозяин слова: сам дал — сам обратно взял?
— Я решил к Мишке заехать попрощаться, — объяснил Никифоров, что, отчасти, было правдой.
— Попрощаться? Так ты, может, не в санаторий, а на Луну собрался? Ладно, так и быть, отвезу тебя к твоему любимому братику. Подожди меня минут пятнадцать-двадцать, я мигом, — не сдавалась Татьяна.
— Тань, я уже вызвал такси. Извини, я тороплюсь, давай лучше…
— Ну, — заколебалась она, — если ты на самом деле так торопишься… А вообще, чего это ты так летишь?
— Просто решил выехать пораньше, пока пробок нет. У Мишки сегодня сумасшедший день, ему в загс ехать… и все прочее, так что проводить меня он не сможет, — объяснил Никифоров, как ему показалось, достаточно логично.
— Так бы сразу и сказал, что на свадьбу собираешься, — мрачно проговорила Татьяна.
— Если бы собирался — сказал бы. Нотам как-нибудь и без меня обойдутся, — бросил Никифоров, — Меня никто не приглашал.
— А если бы пригласили?
— Даже если бы умоляли, — заверил ее Сергей как мог горячо и прижал к себе. — Что толку горевать о прошлом? Его не вернуть… да я и не хочу. У нас с тобой маленькая, но семья… а скоро она станет побольше.
— Спасибо тебе, — растроганно прошептала жена.
— Это тебе спасибо. Знаешь, говорят: «Ребенок рождает своих родителей». Я на себе почувствовал: так и есть. — Никифоров взглянул на часы, — О, мне пора! И чтоб никакой тоски, мне нужен здоровый ребенок. Толстый, румяный, и чтобы все время орал, не давал родителям покоя!
— Я поняла. Сереж, только позвони сразу, как доберешься, — попросила Баринова.
— Я понял, — улыбнулся Никифоров и, вскинув на плечо дорожную сумку, поспешно вышел.
Его брат в это самое время вынужден был терпеть бесконечные Катины сетования по поводу ее внешности. Именно сегодня красавицу-модель, совсем недавно сделавшую достаточно успешную карьеру в Европе, не устраивало в себе самой буквально все.