— Душераздирающее зрелище! — едва не рыдала она, разглядывая свое отражение в зеркале, — Больше в жизни не пойду в этот салон: посмотри, что они сделали с волосами?
— А мне нравится, — попытался поднять ей настроение Миша, допустив типичную мужскую ошибку: когда женщина недовольна собой, убедить ее в обратном практически невозможно, только сам рискуешь попасть под раздачу.
— Это потому, что ты ничего не понимаешь в красоте! — заявила Катя. — Налысо, что ли, побриться? Сразу станет легче жить!
— А уж какой фурор на свадьбе произведешь — ни в сказке сказать ни пером описать, — подхватил Миша, не возражая даже против такого экстремального варианта: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось.
— Так, — примеряя стильную шляпку, проговорила Катя, видимо все-таки решив повременить с прической а-ля Бритни Спирс, — хотя бы этого кошмара не будет видно. Дурацкая шляпа, совсем не подходит! — почти сразу же снова расстроилась она, — Это не тот стиль!
— Кать, — вздохнул Михаил, — если ты на чужую свадьбу третий день собираешься и все собраться не можешь, представляю, сколько ты будешь готовиться к своей. Не завидую твоему жениху.
— И правильно, не завидуй: я на свою свадьбу вообще ничего надевать не буду… по той простой причине, что никакой свадьбы не будет! — отшвырнув в сторону шляпку, воскликнула девушка.
— Ой, Кать, не зарекайся, — ухмыльнулся Миша, — И я тебя умоляю, не сходи с ума, ты выглядишь — супер, просто с жиру бесишься.
— Вот именно. Я поправилась на целых два килограмма, скоро вообще ни во что не влезу! — Катю его слова окончательно добили, — Ничего не подходит. — Она в полном отчаянии рухнула в кресло. — Выгляжу как чучело.
Миша молча примерил шляпку на себя — и в таком виде отправился открывать дверь на звонок, к немалому изумлению старшего брата, никак не ожидавшего от него подобных экзерсисов.
— Мне тоже не подходит: маловата, — несколько смущенно заметил Миша, избавляясь от кокетливого головного убора.
— А праздновать будете в кафе Рыбкиных? — как бы между прочим спросил Никифоров через некоторое время, помогая Кате упаковывать подарок.
— Нет. Таня с Игорем решили устроить обед на свежем воздухе, — сообщил Миша.
— А где?
— А зачем тебе? — насторожился брат, — Ты ведь туда не собираешься?
— Миш, — изумился Сергей, — объясни мне, с каких порты стал таким мнительным? Если это такая страшная тайна, то, конечно, лучше не рассказывай.
— Это не тайна. И если тебе так интересно — пожалуйста, могу рассказать: после загса мы едем на природу, в парк. Сокольники, шатры и комары — вот и вся программа. Доволен?! Может, что-нибудь Тане передать? — спросил он тихо.
— Издеваешься? — вскинулся Сергей. — Что я могу попросить ей передать? Дружеский привет? Добрые пожелания?
— А почему бы и нет? Вы расстались пять лет назад. У нее давно своя жизнь, она выбрала не тебя, а другого. И ты должен уважать ее выбор. Во всяком случае — смириться, — твердо произнес брат.
— Тогда просто передай, что я желаю ей, наконец, стать счастливой. Если сможет. Ладно, не обижайся, наверное, ты прав. Пока, — вымученно улыбнулся Сергей.
— Даже чаю не попьешь?
— Побыл в санатории. То, что доктор прописал: медовый месяц в одиночестве.
— Нам тоже пора выезжать, загс на Ленинском, а там пробки часто бывают, — спохватился младший Никифоров.
— А чего ж они, если такие счастливые, регистрируются в каком-то занюханном загсе, а не в грибоедовском? — не преминул съязвить Сергей. — Ну ладно, отвечать необязательно. Кстати, когда вы там должны быть?…
Таня Разбежкина стояла перед зеркалом, уже полностью готовая к торжественной церемонии. Вера Кирилловна любовалась дочерью: и правда, в свадебном платье Таня была исключительно хороша.
— Поправилась, что ли? Вот здесь жмет, — пожаловалась Таня, — А здесь? Смотри: когда руку поднимаю, видишь — немного морщит?
— Танюш, — вздохнула Вера, — это тебя на нервной почве морщит. А платье просто идеально сидит.
— Мам, а может, ну его, это платье? — вдруг пришла Тане в голову свежая мысль. — Надену костюм, у меня же есть: юбка и пиджак…
— Танечка, — ахнула мать, — да что на тебя нашло? Как будто не замуж идешь, а… а на эшафот, — И в самом деле, особой радости Танино лицо не выражало, а огромные глаза смотрели печально и строго, почти обреченно.
— Вера Кирилловна, умеете вы найти точное слово. — Дочь заставила себя, наконец, улыбнуться, — Ты не помнишь, что в русской классической литературе все невесты перед свадьбой нервничают? Так положено.